— Я регулярно докладываю Горбачеву о тяжелейшем положении, — завел свою любимую пластинку Крючков. — Но он реагирует неадекватно. Прерывает разговор, переводит его на другую тему. Не верит моей информации…
Завершил Крючков предложением создать комитет по чрезвычайному положению. К Горбачеву направить делегацию. Пусть передает власть комитету. Если откажется — оставить в Крыму. Объявить, что болен… Янаев вступит в обязанности президента. На сессии Верховного Совета СССР узаконить это…
Только начался обмен мнениями — кончилась водка. За ней и закуской послали Егорова. Когда он вернулся, в беседке уже обсуждали, кому лететь в Крым.
Шенин и Бакланов, как понял из разговора Егоров, уже дали на это согласие. Язов предложил направить к Горбачеву Валерия Болдина как человека наиболее близкого к президенту, пошутив при этом: «И ты, Брут?»
— Раз надо, я поеду, — отозвался Болдин.
Павлов стал настаивать на том, чтобы к Горбачеву поехали люди, представляющие реальную власть — армию и КГБ.
— Нам с Язовым нельзя, мы должны быть в Москве, — возразил Крючков.
От армии поначалу намеревались отправить начальника Генерального штаба Моисеева, но потом, посчитав, что он не сможет «повлиять» на Горбачева, заменили его решительным и громогласным Валентином Варенниковым.
От КГБ Крючков откомандировал в Крым начальника Службы охраны Юрия Плеханова.
Язов предложил согласовать действия армии, КГБ и МВД.
— Участие МВД еще не определено, — сообщил Крючков, — Пуго пока ни о чем не знает.
— А Янаев? Лукьянов? Бессмертных? — подал голос Павлов. — Надо и их поставить в известность о нашем решении.
— Янаев тоже пока не в курсе, — сказал Шенин. — Но я с ним поговорю. Он согласится. А вот Лукьянов сильно колеблется, говорит, что Горбачев запретил ему появляться в Москве до своего прилета. Надо Лукьянова вызывать…
… В 18.15, когда обсуждение всех вопросов завершилось, Язов с военными отбыл с объекта «АБЦ». Остальные по предложению Крючкова остались на ужин.
В машине, по дороге домой, Язов посочувствовал Горбачеву: «Подписал бы Договор, а потом в отпуск отправлялся. И все было бы хорошо…»
ЗАХВАТ ВЛАСТИ
НОЧНОЙ РАЗГОВОР В КРЕМЛЕ
То, что происходило в Кремле на закате солнца 18 августа 1991 года, напоминало всё ту же буффонаду.
Почти все было готово к действу. Задерживался лишь Янаев. Наконец он вошел в кабинет хмельной, прыгающей походкой. «Мы тут сидим, важные дела обсуждаем, а вице-президент где-то гуляет», — с театральной укоризной сказал Павлов, который сам задержался. И тоже был навеселе.
Крючков, увидев вошедшего следом за Янаевым Лукьянова, уступил ему свое место. Сам сел рядом.
Можно было начинать. Выдержав паузу, Крючков сообщил о том, что Горбачев отказался принять предложение «группы товарищей», летавших в Крым, о передаче полномочий ГКЧП, и к этому добавил, что президент не может исполнять свои обязанности по состоянию здоровья. Он болен…
— Если болен, то должно быть медицинское заключение, — забеспокоился Лукьянов, — или заявление самого президента.
— Заключение врачей будет позже, — сказал Крючков. — А своими личными впечатлениями товарищи, когда вернутся, поделятся.
— Вычеркните меня из членов ГКЧП! — все более заводился Лукьянов. — Я как представитель законодательной власти не могу быть в составе комитета…
Весь последующий час в центре внимания был Лукьянов. В полемике, завязавшейся между ним и собравшимися, не участвовал только Янаев. Он молчал, лишь изредка вставляя в разговор вслед за Павловым короткие односложные реплики: «Да что ты……. «Да брось ты…».
В 22.15 вернулась делегация из Крыма.
Из протокола допроса Дмитрия Язова:
— … Зашли с шумом Шенин, Бакланов, Болдин, Плеханов и с ними начальник личной охраны президента Медведев. Все под хмельком. Расселись и стали по порядку рассказывать. Первым Шенин…
Следователь:
— Расскажите его словами, о чем он говорил.
Язов:
— Примерно час Горбачев не принимал, потом они зашли сами в его рабочий кабинет. Горбачев со всеми поздоровался. Увидев Плеханова, сказал: «А Вы с какой стати здесь?» и выставил его за дверь. Обрисовали ему обстановку в стране, что катимся в пропасть. И сказали, что неплохо бы Вам, Михаил Сергеевич, уйти в отставку или временно поболеть. Что-то в этом роде.
Следователь:
— Это Шенин говорил?
Язов:
— Да, Шенин. Бакланов повторил примерно то же самое.
Следователь:
— К чему, по их словам, свелось окончание разговора с президентом?
Язов:
— Он их выгнал, подписывать документы не стал. В общем мы, дескать, «засветились». И если сейчас расходимся ни с чем, то мы на плаху, а вы — чистенькие…
Все стали убеждать Янаева подписать Указ о вступлении в обязанности президента, который из своей папки извлек Крючков.
— Неужели Вы не видите? — говорил Крючков. — Если не спасем урожай, наступит голод, через несколько месяцев народ выйдет на улицы, будет гражданская война.
Официанты КГБ внесли чай, кофе.
Над столом клубился табачный дым. Янаев курил одну сигарету за другой.
Пробежав бегло текст, он сказал:
— Я этот Указ подписывать не буду.
Воцарилась мертвая тишина.
— Считаю, что президент должен вернуться после того, как отдохнет, поправится, придет в себя, — продолжал Янаев. — Кроме того, я не чувствую себя ни морально, ни по квалификации готовым к выполнению этих обязанностей.
Трудно сказать, чем это было: минутой искреннего сомнения или тактической уловкой с прицелом в будущее — в случае чего никто не посмеет сказать, что он рвался в президенты.
Все загудели, стали успокаивать Янаева, что ГКЧП возьмет все заботы на себя, а ему чуть ли не останется только подписывать Указы. Что касается Горбачева, если он поправится, то, разумеется, вернется к исполнению своих обязанностей.
