Они, похоже, настолько «вошли в роль», что начали верить в то, что говорят. Что Горбачев действительно болен. Что речь идет исключительно о его «временной» отставке.
— Подписывайте, Геннадий Иванович, — мягко сказал Крючков.
Янаев потянулся за пером.
Под Указом появилась его нерешительная, выдающая дрожанье рук, подпись.
Цена этого робкого росчерка была огромной. Он зафиксировал захват власти.
Мосты были сожжены.
Язов, Пуго, Крючков, Павлов, Бакланов вслед за Янаевым взялись за перья. Подписывали документы — «Заявление Советского руководства», «Обращение к советскому народу», «Постановление ГКЧП № 1», внося в них по ходу обсуждения поправки.
Распахнулась дверь. На пороге стоял министр иностранных дел Александр Бессмертных. Его нашли на отдыхе в Белоруссии. Он приехал в чем был: в джинсах, куртке.
Часы показывали 23.25.
Крючков ввел его в курс событий, сообщив, что министр включен в члены ГКЧП.
— Да вы что?! — взмолился Бессмертных. — Со мной ведь никто из зарубежных стран разговаривать после этого не будет! Это же неразумно!
Он достал синий фломастер и вычеркнул свою фамилию из списка ГКЧП.
Болдин сидел скрючившись. Его мучила больная печень.
Когда все документы были подписаны, Крючков предложил интернировать некоторых лидеров демократического движения, сказав, что составлен список, в котором более десятка человек.
— Тысячу надо! — зашумел Павлов.
… Около полуночи Плеханов вышел провожать Болдина в кремлевскую больницу.
Вслед за Болдиным Кремль покинул Язов.
Когда он проезжал ворота, на часах Спасской башни было 0.16.
Наступило 19 августа 1991 года.
ДОКУМЕНТ БЕЗ КОММЕНТАРИЯ
Заявление Советского руководства
В связи с невозможностью по состоянию здоровья исполнения Горбачевым Михаилом Сергеевичем обязанностей президента СССР и переходом в соответствии со статьей 127(7) Конституции СССР полномочий президента СССР к вице-президенту СССР Янаеву Геннадию Ивановичу:
в целях преодоления глубокого и всестороннего кризиса, политической, межнациональной и гражданской конфронтации, хаоса и анархии, которые угрожают жизни и безопасности граждан Советского Союза, суверенитету, территориальной целостности, свободе и независимости нашего Отечества;
исходя из результатов всенародного референдума о сохранении Союза Советских Социалистических Республик;
руководствуясь жизненно важными интересами народов нашей Родины, всех советских людей,
заявляем:
1. В соответствии со статьей 127(3) Конституции СССР и статьей 2 Закона СССР «О правовом режиме чрезвычайного положения» и идя навстречу требованиям широких слоев населения о необходимости принятия самых решительных мер по предотвращению сползания общества к общенациональной катастрофе, обеспечения законности и порядка, ввести чрезвычайное положение в отдельных местностях СССР сроком на 6 месяцев с 4 часов по московскому времени 19 августа 1991 года.
2. Установить, что на всей территории СССР безусловное верховенство имеют Конституция СССР и законы Союза ССР.
3. Для управления страной и эффективного осуществления режима чрезвычайного положения образовать Государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР (ГКЧП СССР) в следующем составе: Бакланов О. Д. — первый заместитель председателя Совета обороны СССР, Крючков В. А. — председатель КГБ СССР, Павлов В. С. — премьер-министр СССР, Пуго Б. К. — министр внутренних дел СССР, Стародубцев В. А. — председатель Крестьянского союза СССР, Тизяков А. И. — председатель Ассоциации государственных предприятий и объектов промышленности, строительства, транспорта и связи СССР, Язов Д. Т. — министр обороны СССР, Янаев Г. И. — и.о. президента СССР.
4. Установить, что решения ГКЧП СССР обязательны для неукоснительного исполнения всеми органами власти и управления, должностными лицами и гражданами на всей территории Союза ССР.
Г. Янаев
В. Павлов
О. Бакланов.
18 августа 1991 года.
ЧТО ДЕЛАЛ ЛУКЬЯНОВ НОЧЬЮ В КРЕМЛЕ?
(Версия Анатолия Лукьянова)
Свои действия с 18 на 19 августа Лукьянов описывает так.
Отдыхал на Валдае. В 18.00 позвонил Павлов. Попросил срочно прибыть в Москву, сказав, что самолет полетел в Крым. Решив, что речь идет о самолете, отправившемся в Форос за Горбачевым, чтобы доставить его на подписание Союзного Договора, стал собираться в дорогу.
Позвонил в Москву, чтобы на работу, пока вертолет в воздухе, прибыли помощник Иванов и начальник секретариата Верховного Совета СССР Рубцов.
По прибытии в Кремль взял Конституцию СССР и направился в кабинет Павлова, где узнал, что образован комитет по чрезвычайному положению. Обязанности президента в связи с болезнью Горбачева временно возложены на Янаева.
«Что вы хотите?» — спросил Лукьянов. «Навести порядок в стране», — ответили они. Павлов сказал, если будет заключен Союзный договор, правительство перестанет существовать, его распустят. Лукьянов стал говорить, что и у него самого есть замечания к Договору, что он даже изложил их письменно в ответ на вопросы избирателей, которые возмущаются, что Договор не соответствует решению Верховного Совета. Но несогласие с Союзным договором и введение чрезвычайного положения, возмутился Лукьянов, это совершенно разные вещи.
Лукьянов сказал, что задуманное ими — это авантюра, что за ними никого нет, что их действия поставят страну на грань гражданской войны, вызовут возмущение республик, которые уже парафировали Договор.
Он потребовал, чтобы его немедленно связали с Горбачевым. Крючков ответил, что связи нет.
Из протокола допроса Анатолия Лукьянова от 24 августа 1991 г.:
…Следователь:
— Как Вы реагировали на слова Крючкова, что с президентом нет связи?
Лукьянов:
— У меня был такой накал, что я не задавал никаких вопросов Крючкову. Я твердо ставил
