созданий, но у них хоть совесть осталась. Много не берут, если не нарываться. Вот если
нарвешься, то могут и по ушам надавать. Вон, Андрюха Урусов, тот сразу
'расслабляющий' ботинком в пах шарашит и пистолетом по загривку добавляет. Очень
способный юноша, что и говорить... Но и с ним договаривались не раз. Серега Крот, он
ведь, не первый год в море ходит. Считай, лет тридцать уже при рыбацком деле. К тому
же пеленгас вяленый у него получается лучше всех на Песчанке. Каждый знает! А потому
особо и не прессуют, но все равно неприятно...
Когда мысли в голове хороводом ходят, работа спорится в разы быстрее. Так, за
немудреными рассуждениями и не заметил, как вторую версту сетки дотрусил. Конец с
легким бульком ушел под воду, а Сергей потянулся, распрямляя затекшую спину...
Со стороны украинского берега вдруг вспыхнуло все. Словно выросла из моря
огненная стена. Выросла, и растворилась, разлетелась в невесомые клочки под напором
ветра. Резко испортилась погода. А это было очень плохим знаком. Вдобавок ко всему, в
той же стороне несколько раз подряд ощутимо грохнуло, будто артбатарея залп дала.
Ладно, упремся - разберемся. Главное - в шторм не попасть.
'Прогресс-4' очень хорошая лодка. И тянет до полутонны, и утопить невозможно -
пенопластовые накладки удержат на поверхности... Но вот самоотлива нету и в помине, и
борта не особо высокие - каждая волна по морде брызгами хлестанет. А значит, надо
дергать отсюда, и как можно быстрее!
Грохотать перестало. Кое-как перелез через наваленные мешки на корму, к мотору. Да,
к старенькому 'Вихрю' - 'тридцатке'. А что? Ходит Крот далеко и надолго. Но домой не
спешит. Дома жена, три дочки и любовница. Две. А от погранцовского 'Калкана' и на
'Джонсоне'- 'два по сто да полста' не уйдешь. Вот и пользуется проверенным движком.
Ровесником старшей дочери. Хрипит, рычит, матом ругается, зато работает. Не подвел
движок и сейчас. Правда, отозвался только на третий рывок стартера. Заурчал, затарахтел.
Катер ощутимо дернуло вперед. Ну все! Поехали! Как обычно, непослушный катер на
первых порах норовил боднуть волну носом, но, чуть разогнавшись, 'вышел на редан'. А
при таком режиме, волнение сразу же теряло свою остроту.
На воде никаких следов стены не осталось. Видимо, и в правду, показалась от общей
задолбанности организма. Но, чем ближе катер подходил к городу, тем все больше
нехороших подозрений заползало в душу. И скреблось там острыми когтями. Сразу же в
глаза бросилось резкое затемнение Мелекино. Обычно набитый отдыхающими поселок,
светился днем и ночью, будучи отличным ориентиром при походах 'под Россию'. Сейчас
же, на берегу тускло поблескивал от силы десяток фонарей. А когда катер подошел
поближе, то добавился еще один повод для удивления. Нет, блин, даже для изумления.
Было очень похоже, что кто-то очень большой, взял не менее великанские ножницы. И
урезал 'Мулякино' раза в три, выбросив к чертям собачьим всю гроздь пансионатов, тянущихся на добрые пятнадцать километров вдоль берега. А еще Портовского не было
почти. Десяток домиков от села, и все. Сергей верующим не был - все же, советской
закалки человек. Но перекреститься захотелось и молитву какую вслух прочитать. А руки
сами делали привычную работу, и катер, оставляя за собой пенистые 'усы' шел все ближе
к родной Песчанке. Лишь бы она на месте осталась...
Осталась. Не стало гаражей лодочного кооператива, больше не маячили, вылезшие
прямо на пляж особняки. И волнолом порта словно бы просел на несколько метров вниз.
Протерев очки, присмотрелся. Ночь уже почти ушла, и все детали стали достаточно
различимы. Нет, не просел волнолом. Просто лишился забора из бетонных плит. И
пропала вышка охраны на оконечности.
Неожиданно зачихал мотор. То ли горючка кончилась, то ли снова жиклер забило от
паршивого бензина. Впрочем, что совой об пень, что пнем по сове. Канистру в гараже
забыл, а в карбюраторе копаться посреди фарватера - последнее дело. Надо доставать
