– Так вот, я говорю, та девица была совер-шенно голая!
Малинин непринужденно продолжил деловой разговор, начатый и оборванный примерно час назад, и при этом умудрился попасть точно в тему Олиных неприличных фантазий.
Она покраснела.
– И место, где ее нашли, неподалеку от того, где я подобрал вашу Елку.
– Я понимаю, почему вы думаете, что оба эти случая – явления одного порядка, – рассудительно сказала Оля. – Возможно, в городе появился маньяк, который заманивает красивых девушек, раздевает их догола и оставляет замерзать на морозе?
– Зачем? Какая ему от этого радость? Ведь ваша подруга не подверглась насилию, не так ли? Ее ведь осматривали в больнице, – напомнил Малинин.
– А вы думаете, у маньяка не может быть никакой другой радости, кроме как насиловать девушек?
Оля посмотрела на Андрея с таким пренебрежением, что он почувствовал себя примитивным существом с крайне бедным воображением и разозлился.
– Я, признаться, очень мало знаю о тихих радостях маньяков! – ехидно сказал он. – А вы?
Оля тоже разозлилась, но не сдалась.
– Может, он садист? Может, ему нравилось наблюдать, как они замерзают?
– Поверьте, – проникновенно сказал Малинин. – Это отнюдь не самая живописная смерть!
По его тону чувствовалось, что он знает о чем говорит.
Оля поежилась и не нашлась что ответить.
– К тому же я не понимаю, как он мог за ними наблюдать? – после паузы продолжил Андрей. – С дороги тело не было бы видно, снежный отвал на обочине загораживает вид на поле.
– А если из кабины большого грузовика? – предположила Оля.
Малинин покосился на нее и неохотно кивнул:
– Возможно.
– А кстати! – Оля всем корпусом повернулась к собеседнику: – Вы-то каким образом нашли Елку, если ее не видно было с дороги?!
Андрей прищурился, вспоминая:
– Да случайно я ее нашел. Совершенно случайно! Было раннее утро, едва светало. Я ехал, клевал носом, чуть не задремал за рулем. Машина вильнула и зацепила снежную стену, а с нее вдруг – бац! – что- то ярко-оранжевое на дорогу бухнулось. Апельсин!
– Редкое явление в пшеничных наших полях, – не без ехидства пробормотала Оля. – Особенно в это время года!
– Ну да, – согласился Малинин. – Я сразу проснулся, глядь – а над снежной расщелиной что-то вроде ветки нависло. Я присмотрелся – а это рука!
– Так-так-так! – возбужденно, как часики взрывного устройства, протикала Оля. – Получается, что апельсин она в руке держала?
– Ну не во рту же!
– Так-так-так! – повторила Оля.
– Да говорите уж, не тарахтите впустую, – раздраженно попросил Андрей.
– Видите ли, у моей подруги была такая глупая привычка – непременно брать с собой на дорожку что- нибудь съедобное, – объяснила Оля. – Это ее Евгения Евгеньевна так приучила. Елка-то в детстве была худющая, как палка.
Малинин хмыкнул, явно оценив классическое «елка-палка».
– И баба Женя все время старалась подкормить любимую внучку, – договорила Оля. – Знаете, когда мы прыгали во дворе в классики, у Елки из карманов вечно сыпались крошки, так что за ней по пятам всегда скакали воробьи…
Она опечалилась, но толстокожий Малинин не позволил ей закручиниться как следует.
– Хотите сказать, привычка закрепилась, и, даже став взрослой, ваша подруга не выходила из дома без сухого пайка?
– Если было, что с собой прихватить, она всегда запасалась! – подтвердила Оля. – Я поэтому не любила с ней в кафе ходить, мне было стыдно, когда Елка прятала в карман недоеденный пирожок или горсть сухариков для супа. Хотя она делала это совершенно машинально. Что под руку попадалось, то и хватала! И потом даже не ела, просто выбрасывала, освобождая карманы для новых припасов.
– То есть ваша подруга могла выйти из дома совсем без одежды, но при этом не забыла бы взять еду навынос?! – не поверил Андрей.
Оля развела руками:
– Именно так и было! Знаете, однажды я встречала ее в аэропорту после перелета из Таиланда. Летели они очень долго, Елка с кем-то там бурно прощалась, в процессе до полубеспамятства напилась и в итоге вышла из самолета без юбки, но зато с полным кулаком аэрофлотовских карамелек!
– Это показательный пример, – оценил Малинин. – Значит, мы можем предположить, что, напившись до полного беспамятства, Елка отправилась на прогулку в неглиже, но на автопилоте взяла на дорожку что попалось. А попался ей апельсин.
– Где он? – требовательно спросила Оля и огляделась.
– Не знаю, – честно ответил Андрей. – Думаю, его съел Ванька.
– Вы позволили своему медведю съесть нашу единственную улику?! – возмутилась Оля.
– Не улику, а апельсин, – невозмутимо поправил ее Малинин. – Или вы думаете, на кожуре была наклейка с точным почтовым адресом хозяина фруктовой корзины?
– Какая-то наклейка там вполне могла быть, – уперлась Оля. – С названием фирмы-импортера, скорее всего. И мы бы узнали, какой именно это был апельсин – марокканский, алжирский, турецкий или израильский, какого именно сорта, тонкокорый или толстокорый, с семечками или без, гибридный или нет…
– Как много вы знаете об апельсинах! – восхитился Малинин. – Как настоящий ботаник!
Оля нахмурилась. В лексиконе ее младшего братца и учеников слово «ботаник» было ругательным. Оно сокращалось до совсем уж пренебрежительного «ботан» и обозначало человека, предпочитающего абстрактные знания конкретным и до смешного неприспособленного к реальной жизни.
– Я не ботаник, я русичка! – напомнила Оля.
– Руси-ииичка! – расплылся в умиленной улыбке Малинин. – Какое прелестное забытое слово! Вот, помню, у нас была русичка…
– Кгхм, кгхм!
Ольга Павловна строго кашлянула, как это часто делала на уроках, возвращая на грешную землю замечтавшегося или заигравшегося оболтуса Овчинникова на «камчатке». Для полноты эффекта хорошо было бы еще постучать по доске указкой, но доска – хоть и приборная – поблизости была, а вот указки под рукой никакой не имелось.
– Давайте вернемся к делу, – сказала Ольга Павловна строгим учительским голосом.
– К телу! – внес существенную поправочку бестрепетный Малинин, закладывая крутой вираж, в результате которого «копейка» чуть не ткнулась носом в кирпичный забор. – При-ехали уже, вот она – поселковая больница. Во двор нас не пустят, так что вылезайте, дальше пойдем пешком. Нам надо в морг, а он на задворках.
– Откуда вы знаете?
При упоминании ужасного слова «морг» Оля снова струхнула.
– Обычно так и бывает, – пожал плечами Андрей.
И вновь ей не захотелось продолжать расспросы.
Малинин оказался прав: морг нашелся в дальнем углу двора. От чахлого больничного парка его на манер ширмы отделяло подобие дощатого сарая с крышей на столбах. Сквозь щели виднелись сваленные в кучу панцирные сетки и железные кроватные спинки, неприятно похожие на кладбищенские оградки. В сарае кто-то возился, оттуда доносился унылый металлический скрежет, наводящий на мысль, будто это сама Смерть точит свою косу.
Оля совсем приуныла.
– Может, вы сами? Без меня? – Она кивнула на крыльцо.
