— Она близкий друг нашей семьи, поэтому находится под нашей защитой. Впрочем, я уверен, что вы не знали об этом, иначе, как джентльмен, вы бы никогда не стали порочить ее имя. — Тут Аргоси встрепенулся, словно протестуя. — Мы весьма озабочены ее благополучием и воспринимаем попытки запятнать ее репутацию как вызов. Я переживаю за нее не меньше, чем за Вайолет.
Аргоси улыбнулся, когда он упомянул Вайолет. Ее имя всегда вызывало у мужчин снисходительные улыбки.
— Но Синтия, несмотря на свое легкомыслие, обладает здравым умом и твердым характером, что очевидно для каждого, кто хорошо ее знает. А мой поступок… он был спонтанным, из ряда вон выходящим. Однако я не сожалею, что защитил ее честь, так как уверен: вы поступили бы так же, коснись дело любой из ваших пяти сестер… — Майлс помедлил, чтобы позволить Аргоси мужественно кивнуть. — И все же мне не следовало защищать ее таким образом. Надеюсь, вы достаточно великодушны, чтобы простить меня, и не станете думать хуже о мисс Брайтли из-за поступка, который, уверен, она никогда бы не одобрила.
Аргоси молчал. Струйка крови в уголке его рта начала подсыхать.
— Ясно, что мисс Брайтли вызывает сильные эмоции у тех, кто ее знает, — ответил он наконец. Его речь стала несколько невнятной из-за распухающей губы. — Если бы я не испытывал к ней… определенные чувства, я бы так не расстроился из-за ее предательства. То есть мне так показалось, — добавил он поспешно.
Майлс кивнул, ощутив укол вины за то, что ввел беднягу в заблуждение. Но независимо от того, что Синтия сделала или не сделала, Аргоси явно больше выгадывал от их союза.
— Видите ли… Я собирался сделать ей предложение, — нерешительно признался Аргоси. — Вчера. Вы, должно быть, знаете, что между нами возникла привязанность. Боюсь, мы особенно не таились в последнее время. Мои чувства глубоки и… — Это сообщение заинтересовало Майлса, и оно, как строчка из стихотворения, видимо, где-то прочитанного Аргоси. — И похоже, что сама судьба благоволит нашему браку. Не могу представить, чтобы я получал большее удовольствие от общения с какой-либо другой женщиной. Признаться, я влюблен. Полагаю, я был очень серьезно огорчен тем, что услышал от Кейвила. Меня не слишком волнует ее происхождение. Но я точно знаю, что мой отец предпочел бы, чтобы я привел в дом жену с безупречной…
Майлс выпрямился во весь свой внушительный рост, готовясь солгать.
— Мисс Брайтли — прекрасная молодая женщина, — заявил он. — И уверяю вас, она пользуется неизменной дружбой и уважением нашей семьи. Поэтому каждый, кто усомнится в ее порядочности, усомнится в суждении семьи Редмондов. — Майлс помедлил, дабы эта завуалированная угроза дошла до сознания собеседника. — И мы убеждены, что она окажет честь любой семье — даже самой благородной и старинной, — если войдет в нее. Любой мужчина, который женится на ней… — Майлс почувствовал, что его сердце сжалось в кулак — словно пыталось помешать ему сказать то, что он собирался сказать. Отвернувшись к окну, он заявил: — Любой мужчина будет счастлив, если мисс Брайтли примет его предложение. Включая вас, Аргоси.
Последние слова Майлс произнес сквозь зубы, однако эта его тирада произвела на Аргоси должное впечатление.
— Мой отец, конечно, предпочел бы невесту из высшего общества, — сказал он со спокойным достоинством. — Но я — его единственный сын, и ему трудно отказывать мне. А я действительно чувствую: судьба распорядилась, чтобы мы с мисс Брайтли вместе строили свое будущее. В конце концов, миссис Эрон предсказала это.
— Вот именно.
— Ну а в свете того, что вы сказали о ней, я могу только поздравить себя с тем, что мое первоначальное суждение оказалось правильным. Именно поэтому я на ней и женюсь.
Это были слова человека, которому никогда ни в чем не отказывали. И они были так прямолинейны, что просто захватывало дух.
Майлс обнаружил, что не может сердиться на Аргоси. Но этот факт не мог служить достаточным основанием для того, чтобы испытывать к нему симпатию. Парень так и не повзрослел. И возможно, никогда не повзрослеет. Ведь характер, как Майлс давно усвоил, формируется через сопротивление и испытания.
Впрочем, Синтия Брайтли в качестве жены может оказаться достаточным испытанием для любого мужчины.
И тут, поняв, что его силы иссякают, Майлс решил, что нельзя столько от него требовать. Из всех мучений, что он вынес за нынешний день, этот разговор был самым невыносимым мучением.
Но разговор с Аргоси почти закончился. Собственно, все закончилось, весь этот эпизод его жизни.
То же самое он говорил себе, сбежав от каннибалов. А также в то время, когда к нему возвращались силы после приступа лихорадки.
— Что ж, Майлс, — произнес Аргоси с очаровательной серьезностью, — вы прощены. Пожалуйста, примите мои извинения за мои необдуманные и несправедливые слова, сказанные о мисс Брайтли. — Ему было довольно трудно говорить из-за распухшей губы. — Поверьте, впредь я постараюсь вести себя так, как обязывает меня мое воспитание…
В его голосе прозвучало раскаяние, и это понравилось Майлсу. Впрочем, его собственное поведение едва ли соответствовало его воспитанию.
— Мне было неприятно чувствовать себя одураченным, — продолжил Аргоси. — И как я уже сказал, я был ужасно огорчен. Однако мне следовало знать, что Редмонды никогда не пригласили бы в свой дом мисс Брайтли, если бы все то, что рассказывают о ней, было правдой.
«Но это не значит, что все рассказы о ней — неправда», — подумал Майлс.
— Я рад, что мы с вами снова друзья, Аргоси, — сказал он с улыбкой.
— Я тоже. — Аргоси попытался улыбнуться, но его распухшая губа не позволила это сделать.
Майлс по-прежнему не чувствовал вины за эту губу. Возможно, чувство вины придет позже.
Он протянул Аргоси руку, и они обменялись рукопожатиями.
А затем воцарилось молчание.
Какое-то время Аргоси смотрел в окно, потом повернулся к Майлсу и пробормотал:
— Черт, я ужасно нервничаю… — Он снова попытался улыбнуться, но улыбка его превратилась в болезненную гримасу. Майлс протянул ему платок, и Аргоси взял его с рассеянным видом. — Я знал, что когда-нибудь женюсь, но никогда не думал, что это случится так скоро. А сейчас вдруг обнаружил, что вполне созрел для этого. Завтра я попрошу ее руки, и если фортуна будет благосклонна ко мне, то она станет моей женой через две недели. Не могу представить, что мне придется ждать дольше, чтобы заполучить ее в свою… — Аргоси осекся, увидев выражение лица Майлса. — Могу я рассчитывать на ваше благословение как члена семьи Редмондов, а также ваше одобрение, когда я попрошу ее руки? — в смущении спросил он.
«Что ж, дело сделано», — подумал Майлс. Он не мог не оценить иронии происходящего, хотя и сделал именно то, что пообещал Синтии сделать.
Тут Майлс вдруг осознал, что испытывал это странное чувство и раньше, когда впервые услышал о помолвке Синтии Брайтли с графом Кортлендом. Но тогда Синтия не имела к нему никакого отношения, если не считать жуткого момента на балу, когда она задела его гордость. И уже тогда он был озадачен своей болезненной реакцией.
И только сейчас Майлс понял: он тогда почувствовал горе. В глубине души он даже тогда понимал, что Синтия значит для него.
Поэтому то место в его груди, где должно было биться сердце, казалось пустым. И слова Аргоси звенели в этой пустоте как колокол.
— Вы получите мое благословение, Аргоси. Желаю вам счастья в браке.
Лицо Аргоси просияло, словно собеседник передал ему свое собственное счастье.
— Сходите на кухню. Пусть там займутся вашей губой, — посоветовал Майлс.
Аргоси кивнул и вышел.
А Майлс отправился на поиски Синтии.
Оказалось, что салон давно уже опустел, и в этом не было ничего удивительного. «Нет лучшего
