Ригану меньше всего хотелось в тот вечер присутствовать на балу у Сирены. Однако Камилла настояла, сказав, что просто обожает всякие маскарады и сборища ряженых. Как обычно, ван дер Рис уступил ее капризу, но сразу же раскаялся в этой своей уступчивости, едва вошел в сад и увидел декорации. На аккуратно подстриженных кронах деревьев распевали в клетках тропические птицы, яванские музыканты наигрывали свои мелодии, полные какой-то пряной неги. Даже ароматы изысканных кушаний явно были предназначены для того, чтобы напомнить Ригану об изобильной жизни в Батавии. Он вынужден был признать, хотя и сделал это с некоторой неохотой, что Сирена преуспела в своем намерении разбудить в нем чувство ностальгии. Испанка прекрасно знала о слабостях своего бывшего супруга и решила сыграть именно на них. «Сука!» — подумал ван дер Рис и тут же поклялся себе, что постарается обойти умело расставленные ловушки и не попасться в них.
— Не правда ли, отец сегодня выглядит великолепно, а, Риган? — осведомилась Камилла, но, увидев, что ее спутник погружен в какую-то странную задумчивость, вынуждена была повторить вопрос: — Я говорю, что отец сегодня выглядит великолепно, разве не так? Ну отвечай же, негодник! — надула она губки. — Или ты вновь предался мыслям о своем ввозе-вывозе?
— Что, дорогая? — спохватился ван дер Рис, торопливо изображая на лице улыбку. — Ах да! Стефан, весьма остроумно! — заметил он, впервые обратив внимание на костюм Лэнгдома. — В образе дьявола вы более чем убедительны!
— Ваши слова, судя по всему, следует расценивать как комплимент, — тонко улыбнулся сэр Лэнгдом, смахивая с угольно-черного жилета воображаемую пылинку и поправляя на своем плече алый как кровь плащ.
— Но где же твои рога, папа? — с невинным видом поинтересовалась Камилла. — И где хвост? Надеюсь, ты не забыл их дома?
— Да-да, — послышался некий голос сзади, — где ваши рога, Стефан?
Все трое обернулись и тотчас раскрыли от изумления рты. Перед ними стояла Сирена, одетая китайской куртизанкой, и блеск ее глаз ничуть не уступал блеску полупрозрачного, переливчатого платья.
На какое-то время Стефан просто лишился дара речи и в восторженном оцепенении глядел на мягкие изгибы ее тела, глубокое декольте и разрезы на платье, обнажавшие великолепные ноги.
Камилла была сражена. Она ожидала, что Сирена оденется строгой, целомудренной испанской сеньорой в роскошных миткалевых брыжах и юбке с фижмами, но никак не этой стройной, длинноногой куртизанкой, словно бы влитой в свое до безумия откровенное платье. От ненасытной женской наблюдательности Камиллы не ускользнула ни одна деталь наряда вплоть до чудовищно высоких каблуков на туфлях и украшенных бриллиантами подвязок. Девушка залилась румянцем стыда, поняв, как до смешного бледно и даже глупо выглядит она рядом с этой обворожительной искусительницей.
Риган рассматривал Сирену с нескрываемым интересом. Глаза его горели, на губах играла насмешливая улыбка. Да, испанка была роскошна! На мгновение ему показалось даже, что он снова очутился у Клариссы в борделе, славящемся своими жрицами, каждая из которых может удовлетворить вкус самого взыскательного мужчины. Впрочем, будь это в самом деле явью, Кларисса никогда бы не выпустила Сирену из рук, поскольку, владей она подобными красотками, доходы бы у нее возросли тысячекратно.
Восторг ван дер Риса был очевиден, и сеньорита Кордес решила еще больше подлить масла в огонь.
— Вы так и не ответили мне, сэр, — обратилась она к Стефану, — где ваши рога?
Лэнгдом побледнел.
— Я… э-э… Ах, да вот же они! — пробормотал бедняга, вытаскивая из-под полы плаща небольшую шапочку с прикрепленными к ней красными рожками. Мне показалось, что носить их довольно смешно. Я же говорил вам, что не люблю все эти маскарады!
— Да, говорили, однако мне маскарады нравятся. Здесь получаешь возможность увидеть, кем втайне считает себя тот или иной человек. Вы, Стефан, похоже, достаточно высокого о себе мнения, если нашли возможным вырядиться самим Сатаной!
— Боже, Сирена, не говорите так! — медоточивым голоском пропела Камилла, в то же время с хищным, завистливым вниманием изучая костюм хозяйки бала.
— А, малышка, здравствуйте! Вы прекрасно выглядите. Пастушка, да? Но где же ваши овечки? Честное слово, очень немногим женщинам к лицу этот своеобразный оттенок лилового. В Испании, когда умирает ребенок, его укрывают пологом именно такого цвета. Он позволяет выгодно подчеркнуть восковую бледность лица умершего.
Камилла содрогнулась при этих словах, но все же продолжала улыбаться.
— Менеер ван дер Рис, — сказала Сирена, протягивая для поцелуя руку, — как мило с вашей стороны, что вы пригласили девушку на мою скромную вечеринку!
— Скромную вечеринку? — переспросил Риган, удивленно вскидывая брови и думая, что ему пришлось бы вкалывать месяца три-четыре, чтобы заработать денег на устройство чего-либо подобного.
— Когда мы поженимся, — заворковала Камилла, — мы дадим бал ничуть не хуже этого, правда? Мне кажется, маскарады уже становятся предметом всеобщего увлечения!
— Конечно, милочка, когда денег достаточно, вы можете заниматься всем, что душа пожелает. Не так ли, менеер ван дер Рис?
— Пожалуй, да. Однако есть вещи, которые нельзя приобрести за деньги, — вежливо отозвался Риган.
— Ну, все имеет свою цену, — мягко заметила Сирена. — И неважно, в чем она выражается — в деньгах или в чем-нибудь еще.
Камилла вся задрожала, теснее прижимаясь к своему спутнику. Боже мой, о чем беседуют эти двое? Сирена ведет себя так, словно бы расставляет приманки для Ригана, а тот сердится и делает вид, что хочет их обойти. Девушка догадалась об этом, почувствовав, как напрягся ее будущий супруг. Когда он начинал вести себя подобным образом, любой вечер можно было считать испорченным. Камилла выразительно посмотрела на отца, надеясь, что тот поймет ее взгляд и как-нибудь прекратит беседу Ригана и Сирены, однако Стефан глядел совсем в другую сторону. Несколько оправившись от шока, испытанного им в связи со скандальным платьем хозяйки, старик теперь с жадностью рассматривал ее кулон. Камилле показалось на мгновение, что отец вот-вот вцепится в нефритового дракона и сунет его себе в карман. Стараясь не привлекать внимания Ригана или Сирены, девушка вонзила кончик своего пастушеского посоха в ногу Стефана и, когда тот вскрикнул от боли, с удовлетворенной улыбкой осведомилась:
— Вы что, заболели, отец?
— Нет, нет, — откликнулся он максимально сдержанно, — все в порядке, спасибо.
Внезапный и, как могло показаться, беспричинный вскрик сэра Лэнгдома привлек к себе внимание Сирены. Она взглянула на старика и с очаровательной улыбкой произнесла:
— Мне нужно позаботиться и об остальных гостях. Вы идете со мной, Стефан?
Лэнгдом охотно повиновался.
Какое-то время Сирена старалась забираться в самые темные и уединенные уголки своего сада, пока наконец волнение, вызванное ее смелым нарядом, не улеглось. Женщины, впрочем, равно как и мужчины, еще долго глазели украдкой на прелестную хозяйку бала. И те и другие думали каждый о своем.
Любуясь царящим вокруг весельем, Сирена увидела внезапно, как Стефан оживленно беседует с некой миловидной дамой и любезно предлагает ей выпить пунша. В тот самый момент, когда эта дама одарила сэра Лэнгдома влажным чувственным взором, испанка приняла решение выйти замуж за старика и таким образом расстроить планы Ригана относительно приобретения богатств семейства через брак с Камиллой. Ван дер Рис снова останется с пустыми руками! Увы, до его свадьбы — всего несколько дней. Если и были какие-то надежды вернуть голландца, то теперь они рухнули. Этот бал, этот наряд, эти музыканты — все оказалось зря. «Похоже, Риган сильнее, чем я думала, — со вздохом решила Сирена. — Но все-таки я не позволю ему одержать окончательную победу. Пускай женится на Камилле, если хочет. Все равно никогда не поверю, что он действительно любит ее!»
Довольная собой, испанка приосанилась и подошла к Стефану.
— Где вы прячетесь от меня целый вечер, а, дорогой? — спросила она, нежно поглаживая кончиками
