— Я скорее пущу ко дну свой корабль, — закричала она прямо в лицо хозяину, — чем позволю тебе распоряжаться добычей! Да-да, утоплю прямо в порту, возле причала! А если ты встанешь у меня на пути, то тоже сделаешься кормом для рыб! Это касается и Калеба. Как ты мог позволить ему такое?! Иного пути добраться до меня, кроме как используя сына, ты не мог придумать?
— Господи, Сирена, о чем ты говоришь и что вообще ты здесь делаешь? — воскликнул Риган зло и в то же время встревожено. — Неужели с Калебом случилось что-то серьезное?
— А, прикидываешься невинным агнцем?! Делаешь вид, будто тебе ничего не известно? Между тем твоя контора дышит на ладан, и то, как ты поступил с Калебом, — единственный способ заработать немного денег. По-твоему, я уже совершенно разучилась соображать, да? Но все равно ничего у тебя не выйдет. Хоть Калеб тебе и сын, я не позволю так по-свински с ним обращаться!
Внезапно взгляд Ригана упал на зажатый в руке Сирены клочок бумаги, и голландец еще раз спросил, в чем дело. Прочитав объявление, он только и пожал плечами.
— Я ничего не знал об этом. В первый раз слышу, чтобы Калеб был как-то связан с игорными домами. Впрочем, мне тут знакомо еще одно имя — некто лорд Фаррингтон, старый пройдоха!
— Ах ты лгун и обманщик! — вскричала Сирена. — Я не верю ни единому твоему слову!
— Уж кто бы говорил! — усмехнулся ван дер Рис. — Можно подумать, ты отличаешься кристальной честностью… Повторяю: мне ничего не известно об этом деле. Я не видел Калеба с тех пор, как он прибыл в Англию.
— Не юли, Риган! Предположим, ты действительно ни к чему не причастен. Но кто, кроме тебя, мог подать парню подобную мысль? Не поверю, чтобы он сам до этого додумался. Калеб совсем еще мальчишка.
— Ах, дорогая моя Сирена. Мне кажется, тебе давно уже пора посмотреть на него другими глазами. Калеб вырос, у него имеется своя голова на плечах. И если он хочет выжить в нашем безжалостном мире, то не должен страшиться никаких трудностей.
— Тут с тобой трудно поспорить, Риган. Однако мой фрегат не для того был построен, чтобы превратиться в притон разврата, в игорный дом!
— «Рана» — всего лишь корабль, а не гробница какого-нибудь там святого.
При этих словах Сирена почувствовала, что ненавидит ван дер Риса сильнее, чем когда бы то ни было. Он слишком далеко зашел! «Рана» — это не притон и не гробница. Однако для нее самой судно — нечто вроде храма, ныне подвергнутого осквернению!
— Не будем болтать попусту, Риган. Останови Калеба, пока еще не поздно. Открывать игорные дома — опасное предприятие. Заядлые картежники обычно отличаются тем, что им всюду мерещатся обман и вымогательство. Они никогда не признаются себе в том, что просто удача оказалась не на их стороне, а потому неизбежно пожелают кому-нибудь отомстить за собственные ошибки. В нашем случае жертвой может стать Калеб.
— Возможно, ты и права, — задумчиво проговорил Риган. — Парню и в самом деле нужна родительская забота и твердая отеческая рука. Я постараюсь разыскать Калеба и отведу его в воспитательных целях в какой-нибудь публичный дом, желательно получше. Нужно позаботиться о том, чтобы юноша получил полное и всестороннее образование. Но, поверь, незачем волноваться, что какие-то там картежники убьют нашего мальчика, он ведь прекрасно владеет холодным оружием — спасибо той женщине-пирату, что когда-то взяла его к себе под крылышко!
— Значит, ты и впрямь собираешься сводить Калеба к шлюхам? Мразь! Если ты только посмеешь это сделать, я тебя прикончу!
— Ты мне уже грозила убийством, — спокойно ответил Риган. — Знаешь, это уже становится довольно скучным. Если тебе так хочется, давай, убивай меня. Однако прежде мне нужно сказать тебе одну вещь: ты сильно опоздала со своей материнской заботой. И вообще, материнство — это не слишком подходящая для тебя роль!
Эти жестокие слова поразили Сирену в самое сердце, на глазах выступили горячие слезы. Материнство — это не слишком подходящая для нее роль? Господи, нельзя было сказать ничего более оскорбительного! Почему, ну почему Риган всегда так груб и безжалостен?
— Да, Калеб — твой сын. Я не слишком правильно поступила, придя сюда. Теперь мне все понятно. Да, я подарила мальчику корабль именно для того, чтобы он мог распорядиться им по своему усмотрению… — Сирена запнулась на мгновение, потом, утерев слезы, прошептала: — Прости меня, Риган.
Ван дер Рис весь сжался в комок. Нет, что-то с Сиреной случилось. Раньше она никогда не просила прощения.
В два мощных прыжка Риган оказался возле своей гостьи, уже направлявшейся к выходу, и схватил ее за руку. «Надо же, — подумал ошеломленный ван дер Рис, — Сирена действительно плачет! Или это все ее обычные выходки?.. У, хитрая лиса!»
— Убери от меня свои руки! — вскричала испанка. — Говорю тебе, убери руки! И, пожалуйста, оставь меня в покое!
Едва успев высвободиться от хватки Ригана, Сирена бросилась к дверям. Однако голландец пришел в ярость, нагнал несчастную и вновь вцепился своими крепкими, как тиски, руками в ее плечи.
— Ты что, боишься меня?
— Отпусти меня, Риган. Я не люблю, когда ты так себя ведешь!
— Хорошо, но как же я должен себя вести, чтобы тебе понравиться? Всего минуту назад ты говорила, что убьешь меня. Выходит, и тогда я не мог особенно тебе прийтись по вкусу?
— Ты прав: и тогда ты мне не нравился, и сейчас я тебя ненавижу! Вообще не припомню, чтобы когда-нибудь я относилась к тебе с симпатией!
— Неужели и в правду не помнишь? Может, тебе подсказать?
— Риган! Отпусти меня!
— Ну нет. Ты нашла меня здесь, в Англии, ты теперь ходишь сюда, в мой дом. Неужели и на сей раз ты явилась только для того, чтобы поведать мне печальную историю о Калебе? Не было ли каких-нибудь иных причин для визита?
— Интересно, каких же?
— Ну, ты, например, пришла, чтобы в очередной раз меня соблазнить!
При этих словах Риган с такой силой сжал Сирену, что та чуть не задохнулась в его объятиях.
— Риган, не делай этого, не делай!
— Не делать чего? Не обнимать тебя больше? Но ведь я прекрасно знаю, что тебе нравятся мои руки, мои губы… Разве не для меня ты пела на вчерашнем балу? Для меня! Для кого же еще?!
— Пожалуйста, Риган, не говори так. И отпусти меня, прошу. Ради себя самого отпусти.
— Прекрасно, убирайся отсюда! — вскричал ван дер Рис. — И поскорее, не то я могу передумать. Убирайся, говорю тебе! И только попробуй еще раз сюда прийти!
Сирена расправила плечи и вышла из комнаты ван дер Риса. Ей нужно было скорее попасть домой и, закрывшись у себя в комнате, выплакать эту боль и это унижение…
Но едва испанка оказалась на улице, откуда-то послышался испуганный вопль. Михель так кричал в детстве, когда его мучили во сне кошмары… Приглядевшись, Сирена заметила с ужасом, как маленький худенький ребенок, похоже девочка, сражается с мужланом, увлекающим ее во тьму грязного переулка.
— Клянусь, я ничего не брала! — визжало дитя. — Я отдала вам все деньги, которые были! Я не оставила себе ни гроша… — продолжала она всхлипывать, все больше и больше слабея.
— Отпусти девочку немедленно! — прокричала Сирена, бросаясь на выручку. — Я требую объяснить в чем дело! — сказала она, колотя кулачками здоровенного бородатого мужлана.
— Эта тварь надула меня! — взорвался бородач. — Она оставила при себе несколько монет — вот что она натворила. А если серьезно, милая леди, то вам вообще не следует совать нос в чужие дела. Видите, что получается? Девчонка удрала, и все благодаря вам. Ну ничего, в конце концов она получит сегодня такую взбучку, которую долго еще не забудет. Клянусь, я выпорю эту негодницу!
— Если здесь кто-нибудь и заслуживает порки, так это ты, мой дорогой друг! — едко проговорила Сирена. — Убирайся с глаз моих долой! Понял? А девочка останется у меня!
Испанка, ни слова больше не говоря, бросилась к ожидавшему ее экипажу, где как раз и успел уже
