— А с мужем ты собираешься поговорить? Что, ты думаешь, он скажет на все это? По головке погладит?! И потом, в Англии крайне трудно получить развод. Уж не надеешься ли ты попросту сбежать от Ригана?
— Да нет же, нет, Калеб, ты ничего не понимаешь, — сказала Камилла, покраснев. — Развод вообще не понадобится. Видишь ли, я уже была замужем, когда пошла с ван дер Рисом под венец. Теперь мне остается рассчитывать лишь на то, что твой отец окажется настоящим джентльменом и не…
— Замужем?! — в изумлении вскричал Калеб. — Ты, наверно, точно была не в себе, если решилась выкинуть такой фортель с моим отцом! Да он мог бы просто задушить тебя голыми руками!
— Я знаю, — потупилась Камилла.
— Боже, мне страшно подумать, что он сделает с тобой, если в нем теплится хотя бы искорка чувства.
— Мне кажется, он никогда не был особенно горяч со мной.
— Прекрасно, ну а мы с тобой? К чему был весь этот фарс? Я думал, ты на самом деле меня любила!
— О, любила, Калеб, я любила тебя, поверь! У меня и в мыслях не было сделать тебе больно. Просто того, другого, я люблю больше. С ним не нужно притворяться, он знает меня лучше, чем, наверное, я сама! Пожалуйста, постарайся понять!
Калеб подошел к Камилле и, обняв ее, легонько похлопал по спине. В конце концов, ему следовало быть довольным случившимся. Подумать только, в каком бы неприятном положении он очутился, если б Камилла призналась, что это без него, Калеба, она просто не может жить!
— Ну полно, полно, дорогая, не плачь. Я думаю, мой отец поведет себя как подобает истинному джентльмену… Скажи только, кто же твой счастливый избранник?
— О, это самый замечательный человек на земле, — прошептала Камилла, мечтательно улыбаясь. — И может, ты его даже знаешь. Это Тайлер Пейн Синклер.
Калеб чуть не расхохотался. В самом деле забавно, что Камилла считала Тайлера в большей степени мужчиной, чем того же Ригана, не говоря уже о нем самом, Калебе…
В самой атмосфере главного зала «Морской Сирены» чувствовалась какая-то затаенная тревога, которую ощущали и Калеб, и лорд Фаррингтон, и даже сэр Стефан Лэнгдом. Дело в том, что нынешним вечером здесь собрались не просто любители азартных игр, а настоящие, матерые игроки. Через некоторое время, зорко озираясь по сторонам и расправив плечи, словно перед схваткой, они расселись за тем же самым столом, где вел свою безрассудную, как всегда, игру сэр Лэнгдом. Он, похоже, забыл обо всем на свете, кроме серебряных монет, сложенных на зеленом сукне в аккуратные столбики. Если старик и заметил, что сегодня ему придется схлестнуться с матерыми картежниками, то не подал виду.
Ближе к полуночи Стефан обнаружил, что запас наличности у него почти на исходе, и облизал пересохшие губы. Краешком глаза он заметил, что Калеб отошел от стола. Что ж, теперь это уже дело принципа, не уходить же опять с пустыми руками! Парень — круглый дурак, и этот Фаррингтон немногим лучше. Что они могу с ним сделать, если тут полно народу?! Ничего! Им ведь придется заботиться о репутации заведения…
Стефан явно начинал нервничать. После вчерашней стычки с Сиреной и той сцены, что закатила ему сегодня за ленчем родная дочь, он чувствовал жуткое напряжение в каждой клеточке своего тела. Впрочем, нужно было следить за собой, ведь он и в самом деле собрался выказать некоторую ловкость рук. Если же будут дрожать пальцы, то он выронит спасительную карту, а тогда — пиши пропало!
Какое-то время Лэнгдом играл апатично, без души. Мысленно он без конца спрашивал себя, стоит ли все-таки использовать те карты, что спрятаны у него в рукаве, за манжетами. Украдкой глянул на Ригана и Фаррингтона. Разумеется, они обо всем догадываются. Стефан уже хотел было оставить свою опасную затею, но болезненная страсть к игре заглушила в нем голос рассудка.
Фаррингтон почувствовал настоящий ужас, когда посмотрел на Лэнгдома. Господи, ну почему этот идиот выбрал именно сегодняшнюю ночь для своих фокусов? Неужели он не видит, что играет с матерыми картежниками, которые на дух не переносят шулеров?
Черт возьми, да неужели ему, Обри, не достаточно было проблем с Диком Блэкхартом?! Это зверь, а не человек. Надо бы посмотреть, что он там делает у него в каюте. Фаррингтон достал из жилетного кармана часы и, глянув на циферблат, ужаснулся. Прошло уже больше часа с тех пор, как он тайно проводил на борт «Морской Сирены» Блэкхарта, спрятал его у себя в каюте и сказал, что скоро вернется. Интересно, не утомило ли ожидание этого негодяя. А если он войдет сейчас в главный зал и устроит потасовку? Но Калеб? Где Калеб?! Ах, вот он, слава Богу… Фаррингтон вскинул вверх свою тонкую аристократическую руку и помахал ею парнишке.
Однако юный ван дер Рис приветствовал у входа новую посетительницу, оценивающе глядя на глубокий вырез ее платья и многозначительно улыбаясь. Нет, от парня сейчас никакого толку не будет, у него в голове совершенно иные вещи. Тогда, может, Риган? Пора голландцу отрабатывать должок, не за красивые же глаза они взяли его к себе в долю!
Пусть разбирается. Хотя, с другой стороны, если рассвирепевшие игроки убьют Стефана, он, видимо, ничуть не огорчится… «Лучше всего позаботиться о своей собственной шкуре, — подумал лорд Фаррингтон. — Блэкхарт не будет дожидаться меня до утра! Пора поторопиться…»
Обри стал продираться сквозь толпу, но в тот самый момент, когда он уже подошел к Ригану и похлопал его по плечу, Стефан вдруг перегнулся за своим столом пополам и сморщился от боли. Игра мгновенно остановилась, и сдававший карты толстяк стал испуганно озираться по сторонам, ища помощи. Риган, находившийся ближе других к Стефану, быстро подбежал к старику и схватил его за руку, боясь, что вот-вот может начаться потасовка или что-нибудь в этом роде.
— Уберите прочь свои грязные руки! — закричал Стефан, отгоняя наседавших на него картежников. — Иначе я вызову кого-нибудь из вас на дуэль!
В эту минуту двое игроков схватили Лэнгдома за полы сюртука и потащили к ближайшем выходу. Тот из них, что был повыше, заорал на старика громовым голосом — так, чтобы все могли слышать:
— Дуэль, говоришь? Тогда вызови меня! Ну, давай, народ ждет!
Стефан так перепугался, что на миг лишился дара речи. Если он действительно согласится на требование этого игрока, то, значит, оружие будет выбирать именно он, этот самый игрок. Господи Иисусе! А если ему придет в голову выбрать пистолеты?
— Ну что же вы медлите? — проговорил Риган, подойдя к Лэнгдому. — Соглашайтесь. У вас нет другого выбора. Если откажетесь от дуэли, то к утру все равно будете мертвы. Так что речь идет не только о вашей чести. Решайтесь, пока кто-нибудь из этих джентльменов не взял все дело в свои руки!
Стефан молча кивнул. Мощная, как тиски, хватка ослабла, и рослый бретер сказал с улыбкой:
— Пистолеты. Завтра на рассвете. Назовите вашего секунданта.
Стефан оглянулся кругом и дрожащим пальцем указал на Ригана, который тотчас стал пятиться назад. Впрочем, и у него тоже не осталось выбора, пришлось соглашаться.
— Мой человек, — сказал бретер, вытащив из-за пояса два пистолета и потрясая ими в воздухе, — проводит старика домой и потом встанет на карауле. Не хотелось бы, чтобы этот мерзкий шулер сбежал от нас.
Риган молча пожал плечами. В ту минуту он мог думать только об одном: если Стефана убьют, Сирена вновь станет свободной женщиной.
Спустя полчаса после ухода Стефана и ван дер Риса в сопровождении одного из игроков все вернулись на свои места. Калеб как мог успокоил собравшихся, всем своим видом давая понять, что, увы, рано или поздно подобная неприятность должна была случиться.
Разобравшись с клиентами, юноша вышел на палубу освежиться. Кулаки его сжались, по лицу струился пот. Если бы Калеб сам был игроком, то и гроша ломаного не дал бы за то, что Стефан доживет до следующего дня. Интересно, что скажет Сирена? Как она будет смотреть в глаза людям, если ее открыто станут называть женой грязного шулера? Нет, кто-нибудь обязательно должен предупредить бедняжку. Сам он уйти с корабля не может. Лэнгдом бросится в ножки супруге и во всем признается? Маловероятно. Но кто же тогда? Риган? Нет, не надо сыпать ему соль на раны. Синклер? Да, он единственный, кто мог бы предупредить Сирену, ведь он ее адвокат!
