знать.
— Я не уверен, что слышал это имя… Вы должны поговорить с моим сыном. Он смыслит в этом отлично.
— С ним я уже недавно говорил. Оказывается, Фред взял эту картину для исследования и принес сюда, домой…
— Сюда?
— Да, так он сам сказал мне при встрече сегодня днем.
— Не могу поверить в это! Фред не взял бы чужую картину! Он очень порядочный человек, и всегда был таким. Ничего и никогда в жизни не крал… Да и в музее ему всегда доверяют.
Прервав его горячую речь о сыне, я пояснил:
— Фред тоже утверждает, что не крал эту картину, а просто взял ее на время домой, чтобы провести некоторые исследования.
— Какие же это могут быть исследования?
— Я не вполне уверен в том, какие именно исследования, но если верить словам Фреда, он хотел установить по краскам дату ее написания. Ведь автор давно исчез из города. Лично у него уже не спросишь. Следовательно, нужны некоторые исследования.
— И кто это был?
— Рихард Хантри.
— Пожалуй, я о нем что-то слышал… В нашем музее есть, кажется, его картины…
Говоря это, старый Джонсон усиленно тер свою седую голову, словно стараясь этим освежить свои воспоминания. Через пару минут он добавил:
— Но он, помнится, умер…
— Да, умер или погиб, — подтвердил я. — Но так или иначе, его теперь нет здесь в городе уже больше двадцати пяти лет. Поэтому, если бы краски на картине оказались свежими, а не старыми, это означало бы тот факт, что ее рисовал не Хантри, — терпеливо пояснил я ему.
— Извините, я это все плохо понимаю… — признался Джонсон.
— Главное то, что Фред принес эту пропавшую картину сюда, а ночью она была кем-то украдена, когда он крепко спал. Так он утверждает. Известно ли вам что-нибудь по этому поводу?
— Конечно же, нет! — воскликнул Джонсон. Все его лицо покрылось сетью морщин, когда он выражал свой протест. Да и выглядеть он стал вдруг еще старше. — Вы думаете, что это я взял картину…
— Я совсем так не думаю! — заверил я расстроенного Джонсона.
— Надеюсь, что так. Фред побил бы меня, если бы я лишь коснулся «его святынь»… Мне нельзя даже входить в его комнату…
— Упоминал ли Фред о том, что из его комнаты прошлой ночью исчезла картина?
— Ничего такого я от него не слышал.
— А вы видели Фреда утром?
— Конечно!
— Он ничего не говорил о пропаже картины?
— Нет!
— Я хотел бы осмотреть комнату Фреда. Это возможно?
— Не знаю даже… — замялся Джонсон. — Жена… не любит впускать кого-либо в дом… Если бы могла, то избавилась бы и от меня заодно…
— Но ведь вы сказали, что сейчас она дежурит в больнице, — напомнил я ему.
— Верно, утром она ушла на работу, — подтвердил он.
— Откуда же она узнает, что я был здесь?
— Она всегда все знает… Наверное, как-то незаметно выпытывает все у меня… Это сильно вредит мне… действует на нервы… — он вздрогнул. Потом умоляюще посмотрел на меня и спросил: — А нет ли у вас еще одного глотка виски?
Я кивнул и показал ему вторую бутылочку «Из Тенесси». Джонсон сразу же потянулся к ней, но я отодвинул ее в сторону, не скрывая виски от его взора.
— Джери, давайте сходим наверх, и тогда… — многозначительно проговорил я. — Я оставлю вам эту бутылочку.
— Не знаю даже… — колебался Джонсон, видимо боясь жены. Ее тень, наверное, постоянно пребывала в этом мрачном доме.
Но искушение выпить еще порцию отличного виски из моей бутылочки победило его страх.
Он решительно включил свет и повел меня по ступенькам лестницы. Второй этаж был еще в худшем состоянии, чем первый. Повсюду виднелась старая осыпающаяся штукатурка. Все здесь сильно поблекло от времени и запустения. На голом полу то там, то здесь зияли трещины и щели. В двери, ведущей в одну из комнат, не хватало одной доски: эту дыру просто закрыли куском картона.
Мне приходилось видеть немало плохих и ветхих домов в трущобах, но и там как-то поддерживался относительный порядок. Здесь же все находилось в таком ужасном состоянии, будто в доме прошли сражения с батальоном пехоты…
С улицы дом казался просто старым и ветхим. Попав внутрь, я невольно подумал о притоне преступников, а не о жилом семейном очаге.
«Может быть, Фред все же украл картину, надеясь как-то улучшить с ее помощью страшные условия своей жизни…» — мелькнула у меня мысль под влиянием увиденного запустения.
И все же я чувствовал к молодому человеку какую-то невольную симпатию, даже расположение. Теперь я понимал, как тяжело ему было возвращаться домой после посещения роскошной виллы Бемейеров или уютной обстановки городского музея.
Нетерпеливо открыв ту самую дверь с дырой, Джери Джонсон коротко пояснил:
— Вот это комната Фреда.
Я вошел. Здесь виднелась железная кровать, прикрытая старым одеялом, был еще письменный стол, софа с поврежденным от времени покрытием и большая полка, полностью забитая книгами. В углу, рядом с зашторенным окном, находился кухонный стол, на котором лежали разнообразные инструменты: всевозможные молоточки, ножницы и пилы, приспособление для литья, а также бутылочки с клеем и красками.
Висящая над кроватью лампа покачивалась из стороны в сторону, отбрасывая свет поочередно на стены. У меня создалось впечатление, что и весь дом стал качаться как маятник… Протянув руку вверх и остановив неприятное покачивание лампочки, я стал внимательно осматриваться вокруг.
На стенах комнаты Фреда висели картины классической живописи: Моне, Маглиони и ряда других художников. В основном это были репродукции из иллюстрированных журналов.
Подойдя к шкафу, я открыл дверцы. На вешалке я увидел пиджак, несколько рубашек на полке, а внизу — пару блестящих черных сапог. Учитывая, что Фреду было уже за тридцать, его гардероб был очень скуден.
Затем я пересмотрел стоявшие на полке книги. Это были дешевые издания работ, посвященных исследованию искусства, культуре и технологии. Кроме того, несколько томов по психоанализу и психиатрии. Лишь две из книг Фреда показались мне знакомыми по содержанию: «Психопатология социальной жизни» и «Правда Гандхи». Подбор литературы мне показался довольно необычным. Он мало что добавил к портрету преступника, если, конечно, Фред Джонсон им был. В этом, правда, я стал сомневаться все больше и больше…
Закончив беглый осмотр комнаты Фреда и ничего не обнаружив интересного, я спросил у его отца:
— Джери, скажите, мог бы кто-нибудь войти в дом ночью незаметно, прокрасться в комнату Фреда и взять там картину?
Он пожал своими толстыми плечами:
— Думаю, что все возможно… Лично я ничего не слышал этой ночью, но обычно я сплю очень крепко.
— А может это вы сами взяли эту картину из комнаты Фреда? — спросил я на всякий случай.
