женщинам.
— Ага, а еще она испытывает непреодолимую тягу спать с парнями своих подруг…
Она задумчиво постучала пальцем по лбу.
— Тот мальчик из «Серебряных лугов»? Маркус?
Я хмыкнула.
— Только не он.
— Тогда кто, Джесси?
— Пепе. Я имею в виду, Перси, — ответила я.
— Кто такой Перси?
— Мы вместе учимся на французском.
— Ты никогда не говорила о нем.
Это правда. Разве не забавно, что я сижу с человеком за одной партой уже три года, однако никогда не рассказывала о нем родителям? Это лишний раз доказывает, как мало они знают о моей жизни, даже если предмет не стоит того, чтобы о нем упоминать.
— Мы друзья во французском классе.
— Должно быть, ты произвела на него сильное впечатление, если он пригласил тебя.
— Не совсем.
— О, Джесси, — мать сжала мою руку, как закадычная подруга. — Не будь такой застенчивой!
— Нет, мам. Он — парень Бриджит.
Мать осеклась.
— А почему парень Бриджит идет на выпускной с тобой?
Я рассказала маме всю историю.
— Все это очень странно, Джесси.
— Да, — ответила я. — Но это не меняет того факта, что до бала осталось два дня, а платья у меня нет.
Мама сняла очки для чтения и сокрушенно покачала головой.
— Уже поздно.
— Почему?
— Когда остается так мало времени, платье купить невозможно.
— Почему?
— Почему? — переспросила она, пораженная моим невежеством. — Почему? Я скажу тебе, почему. Когда Бетани училась в начальной школе и стала встречаться со старшеклассником — как там его звали? Впрочем, как бы его ни звали, он расстался со своей девушкой и начал гулять с Бетани перед выпускным, а мы в ужасе думали, какой же подходящий наряд ей подобрать. Единственные платья, которые остались в магазинах, были ужасны. Они не стоят и пенни.
— Ну и что ты предлагаешь? Я пришла к тебе за помощью. Я думала, тебе это понравится.
— Я предлагаю тебе в следующий раз не тянуть до последнего.
— Думаю, я просто надену джинсы. — Я знала, это ее уязвит.
— Не выпендривайся, Джесси, — сказала мать. — Дай мне подумать.
Я уже не хотела идти с мамой в магазин или куда бы то ни было, вот почему ее предложение я восприняла с радостью.
— Ты смотрела в шкафу Бетани?
— Э-э-э, — все, что я смогла ответить, вспомнив тот костюм, который я надевала на злосчастное чаепитие в Пьедмонте.
— У нее там дюжина нарядных платьев. Разве стиль восьмидесятых не моден снова?
— Мам, идея хороша, но ты забыла, что у Бетани были сиськи, а у меня — нет.
— Пошли, — сказала она. — Пошли посмотрим.
Так мы с мамой закопались в шкафу с нарядами Бетани. Ужасных платьев было много. Ярко- пурпурное бальное, с юбкой, как в «Унесенных ветром». Белое многослойное до колен, которое выглядело как свадебный торт. Облегающее ярко-розовое мини-платье с пуховой оторочкой, агрессивно топорщившейся на плечах.
Но в пластиковом чехле в самой глубине шкафа вдруг обнаружилось красное шелковое платье на одно плечо и с асимметричным подолом. Ретро, но так круто…
— Ох, — выдохнула мама. — Мне всегда нравилось это платье. Оно такое… страстное. Как у Кармен.
Я приложила его к себе и поразилась, насколько оно мне подошло. Я всегда думала, что моя сестра более богата на телесные достоинства, чем я, но мама уверила меня, что в выпускном классе Бетани тоже не могла похвастаться большой грудью.
— Она до колледжа оставалась неразвитой, — призналась она. — И я тоже.
— Правда?
— Правда. Это у нас наследственное. Мы поздно расцветаем.
Есть надежда, что я рано или поздно перепрыгну из своего первого размера в нечто посущественнее.
Я примерила красное платье, и что бы вы думали? С поддерживающим лифчиком без бретелек оно идеально подошло мне.
Когда мама увидела меня в этом платье, она разразилась рыданиями.
— Ты (всхлип) так (всхлип) выросла (всхлип)! — Она крепко обняла меня и начала гладить по голове.
— Маааааааам…
— Я думаю (всхлип), что ты достаточно взрослая (всхлип), чтобы решать, в какой колледж идти (всхлип), даже если мы с папой (всхлип) не согласны.
— Спасибо за понимание, мам, лучше поздно, чем никогда. — Моя голова все еще была зажата в любящих материнских руках.
— Мы просто (всхлип) беспокоимся за тебя!
— Плохое везде случается, даже рядом с домом.
Как только я это сказала, я почувствовала себя ужасно. Конечно, она знала об этом. У моей мамы были все причины, чтобы волноваться за меня. Ее единственный сын умер в младенчестве, хотя она спала рядышком с Мэтью.
Может быть, в один прекрасный день она станет доверять мне и расскажет, что она чувствовала тогда, потеряв ребенка. А может быть, никогда не расскажет. Но это не мне решать, правда? Единственное, что я могу — это стать ей хорошей дочерью. Я частенько разрушала ее представления об идеальной дочери, однако у меня в голове крепко засели слова Бетани насчет детей: счастье быть матерью перевешивает геморрой.
— Было здорово, мам, — сказала я, наконец-то высвободившись из ее объятий, — спасибо за помощь.
— С удовольствием, — отозвалась она. — Мы должны делать такое почаще.
— Должны, — сказала я, имея в виду именно то, что сказала.
— Я слышала, в Нью-Йорке хорошие магазины…
— Да, — кивнула я.
— Ну, ты мне покажешь, — сказала она, заправляя прядь волос мне за ухо. — Девочка большого города.
И тут уж мы обе разревелись.
!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Вот что произошло на выпускном вечере 2002 года.
