выполнить, куда там мальцу. Вот он и остается сверх времени, но куда там.
— А урок это что?
— Это сколько гвоздей надо отделать за день. Попробуй помахай целый день молотом.
А через несколько дней в полдень к Лайсу подошел мужчина с бородой, густо обсыпанной опилками, работал, значит, на пилке досок.
— Пару фиников хочешь получить?
— А что надо делать?
Мужик хищно усмехнулся и сказал Лайсу то, отчего у него потемнело в глазах.
— Ах ты, негодяй! — и удар кулака свалил мужика с ног.
Лайс с побагровевшим лицом нависал со сжатыми кулаками над мужиком, а тот испуганно отползал.
— Что здесь такое? — И раздался громкий, но холостой щелчок плети. Это был старший их загона, Гризли.
— Я ему предложил два финика, а он в ответ ударил. Чуть зуб не выбил.
— Но этот мне сказал такое…
— И что? Ты не в благородной семейке родился.
Лайсу сразу расхотелось что–то говорить еще.
— Что мне с тобой делать?
Повернувшись к мужику, сказал:
— Черепок, ты пострадал. С обидчика вира. Дашь ему один удар плетью по голой спине. Сейчас будешь? — Надсмотрщик протянул свою плеть мужику.
Тот задумчиво глядя на Лайса, сказал:
— Нет, подожду.
И уже обращаясь к мальчику, сказал:
— Один сильный удар плетью, который рассечет кожу спины, и в придачу два финика. Подумай. Я пока подожду. Но не долго.
И тут до Лайса, наконец, дошло, что было с тем мальчиком в бараке. Ну и негодяи, что Черепок, что Гриф.
— А что, таких здесь много? — спросил Лайс у Длинного Бака, когда Гризли и Черепок ушли.
— Нет. Но есть. В долг не влезешь, никто тебя не тронет.
— Даже Гризли?
— А у него женщины есть.
— Какие женщины?
— А кто еду готовит, загонщиков обстирывает? У Гризли своя каморка есть, туда и приводит. Даже помощникам достается. Молодые, свеженькие, — Длинный Бак мечтательно замолчал.
— И много их здесь?
— С полсотни наберется. Каждую луну новых привозят.
— А старых куда?
— К оркам в суп. Как родят, через пару–тройку месяцев вместе с младенцами. У орков молочные младенцы лучший деликатес. А ты что так про женщин заинтересовался? Не про твою честь.
Лайс вспыхнул.
— Откуда ты про мою честь взял?
— А ты что, из благородных будешь? — Длинный Бак странно посмотрел на Лайса.
— Барон. Бывший. Теперь раб.
Реакция Длинного Бака была странной. Он почему–то с ненавистью смотрел на мальчика.
— А что случилось, Бак?
Тот продолжал молчать, а потом сказал:
— Из благородных. Барон. Если бы с тобой эту седьмицу не делил хлеб, удавил бы.
— За что? Что я тебе такого сделал?
— Все вы бароны такие.
— Но я не такой. И если тебя кто–то из знати обидел, то не я же. Меня тоже сюда не простолюдины сунули. Негодяй граф.
— Ладно, живи. А про свое благородство помалкивай. Таких как я здесь найдется. Долго не протянешь.
Отношения с Длинным Баком с тех пор не наладились, он был холоден с Лайсом и говорил только то, что требовалось по работе.
Где–то через седьмицу тот мальчик из барака не смог встать на работу, а вечером, когда Лайс вернулся в барак, его уже не было. А на следующий день во время перерыва возле Лайса появился Черепок в сопровождении Грифа. Лайс встал, а Гриф неожиданно схватил своей сильной рукой Лайса за шею, поволок куда–то в сторону. Рядом суетился Черепок.
— Не хотел добровольно, щенок!
Лайс даже не успел испугаться, как Черепок, а за ним следом и Гриф полетели в разные стороны — это вмешался Длинный Бак.
— Что здесь у вас опять? — Это появился старший загона Гризли.
— Да эти мальца хотят попортить, а тогда какой из него работник?
— И верно. Вы двое марш на место, с вами я разберусь в конце седьмицы.
Затем Гризли посмотрел на Лайса.
— С тобой все время что–то происходит. Сейчас получишь новое место работы.
— Куда его? — спросил Длинный Бак.
— При кузне на гвоздях вчера место освободилось.
Значит, тот мальчик умер. Длинный Бак говорил, что не всякий взрослый выдержит. Что же с ним теперь будет?
Вторую половину дня Лайс учился обрабатывать тяжелым молотком заготовки для гвоздей. Гризли сказал, что сегодня урока давать не будет, а с завтрашнего дня Лайс должен делать девяносто гвоздей за день. И так целую седмицу. После с него будет спрос за урок в полном объеме — а это уже сто гвоздей.
Когда к концу следующего рабочего дня Гризли подошел к Лайсу, заканчивающего складывать обработанные гвозди, надсмотрщик спросил:
— Сколько сегодня сделал.
— Восемьдесят девять.
Брови у Гризли удивленно поползли вверх.
— Кто помогал?
— Никто. Я сам.
— Ну–ну, — только и ответил Гризли и ушел дальше проверять итоги рабочего дня.
— Удивился, — тихо сказал Лайс сам себе. — Попробовал бы ты с девятилетнего возраста подержать на вытянутых руках тяжелые мечи. Молоток, конечно, будет тяжелее, но здесь поднял, ударил, несколько мгновений отдохнул, а там я в последний год уже без особого труда подолгу держал мечи. Хотел меня сгнобить здесь? Не получится. Я еще тебя переживу. Сбегу отсюда. И отомщу Тарену.
Глава 11
На грязной и кривой улочке Гендована, а город и состоял в основном из таких улочек, в малоприметном доме в тот вечер собралась компания из шести людей. Это была верхушка воровского мира города. Был сам Хитрец, главный из них, остальные были его помощниками. Из известных нам лиц Пиявка оказался и самым молодым из них. Остальные были заметно старше.
Эта встреча ничем не отличалась от предыдущих, на которых главари преступного мира обсуждали те или иные дела, которые попадали в круг интересов их сообщества. На этот раз бандитов интересовал барон
