Хризалида

Лаская его, как морская волна.

14 сентября 1932. Очаково — Нара (в вагоне)

На Театральной площади

I. «Мечется вьюга, сбивает шапки…»

Мечется вьюга, сбивает шапки,
Белыми космами площадь метет.
Терпеливо дрожит на площадке
Голодный иззябший народ.

На Лубянке застрял четвертый номер.
«Из-под колес извлекли человека».
Деловито сказал милицейский: «Помер».
Подкатилась с красным крестом карета.

Вот, наконец, ползет четвертый!
Люди с боков свисают, как гроздья,
Призывая громко на площадь чорта.
…В чем-то красном и липком колеса…

II. «За угол длинной змеею…»

За угол длинной змеею
Очередь вьется. За хлебом.
Липкою сыплет мглою
На очередь низкое небо.

Смотрят из обуви рваной
Грязные жесткие пятки,
Дырья, заплаты — как раны,
Как злой нищеты отпечатки.

Хмурые тощие лица.
Жалобы, ругань, попреки…
Но, быть может, всё это снится
В бреду, неизбывно жестоком?

27 ноября 1932, Москва

«В подземном тайнике тюрьмы…»

В подземном тайнике тюрьмы,
Где смертники последний день таились,
Где сырость плакала, где слабым писком мышь
Одна зловещее молчанье шевелила,

Вдруг зазвенели нежно бубенцы
Какой-то матерью захваченной гремушки,
И сблизились начала и концы,
И каждый узник жадно звуки слушал,

Сознанье унося к истоку бытия,
Пока засов не загремел железный,
И луч дневной прощально засиял
Над бездной…

15 марта 1933, Москва

«Передо мною японские птицы…»

Передо мною японские птицы,
На столе тетрадь со стихами.
Но что там внизу шевелится,
Серое, в мусорной яме?