большому сожалению, я должен начать с того, что искренне не согласен с леди Уиллетт. Она сказала, что вам предстоит научиться искусству поцелуя, словно существует какая-то техника, которой вы должны овладеть, дабы ублажать мужчину. Поскольку я мужчина, надеюсь, что развею ваши страхи, если объясню, что мы ставим ваше удовольствие выше всяких умений, которым вы, возможно, научитесь здесь.
Леди переглядывались и улыбались. Сидевшая в углу Атина была заворожена этой вступительной речью.
— Поцелуй — это проявление расположения. О том, насколько вам нравится джентльмен, скажет ваш поцелуй. Говоря это, я советую вам не бояться, если ваш первый поцелуй будет неловким. Поцелуи — это танец, движение, согласованное между двумя людьми. Не сельский танец, где фигуры предопределены традицией, а летящий, ничем не скованный обмен чувствами, как вальс.
Леди Кэтрин откашлялась.
— Но нам строго запрещено танцевать вальс на публике.
Маршалл усмехнулся:
— Вам также запрещено целоваться до свадьбы, но сегодня вечером вас никто не остановит.
Девушки переглянулись в предвкушении удовольствия.
А Маршалл продолжал:
— Поцелуй мужчины — это его подпись. По тем эмоциям, которые он в него вкладывает, вы можете судить, какие чувства он к вам испытывает. Если вы неопытны, а я полагаю, что так оно и есть, вы можете ошибочно принять страсть за любовь. Когда мужчина возбужден, страстность его слов, его объятий, его поцелуев могут ввести вас в заблуждение, и вы поверите, что он вас любит. Не совершайте такой ошибки. Мужчина — особенно молодой — способен принять реакцию своего тела за любовь. Не следует сразу же обвинять в этом мужчину. Женщины тоже в этом виноваты. Леди Пенелопа, давайте возьмем вас в качестве примера. Сколько раз, придя на бал, вы замечали там красивого мужчину? Разве вы не разглядывали его, восхищаясь его фигурой и тем, как прекрасно на нем сидит одежда? И не представляли себе, как он обнял вас и начал страстно целовать?
Леди Кэтрин толкнула леди Пенелопу локтем в бок, а остальные девушки рассмеялись. Пенелопа покраснела.
— Мистер Маршалл, пожалуйста.
— Не позволяйте леди Кэтрин смущать вас, леди Пенелопа. Она точно так же виновата, как вы.
В комнате раздался смех, а обе девушки густо покраснели, прикрыв лица руками.
— Дело в том, леди, что вы не испытывали любви к тем мужчинам, которыми восхищались. Желание — да, может быть, но не любовь. Любовь порождает желание, но желание не всегда порождает любовь. Поэтому поскольку вы становитесь светскими женщинами, вы должны научиться понимать разницу между влюбленностью и любовью. Если мужчина действительно вас любит, вы узнаете об этом не из его поцелуя, а из его поступков.
Атина чувствовала себя так, будто ее загипнотизировали. Лорд Радерфорд ничего подобного не говорил. Кстати, Кельвин тоже.
— Значит, так. Предположим, что я ваш поклонник. Я ухаживаю за вами уже несколько недель, и теперь вы готовы позволить мне выразить свои чувства к вам физически. Кто поможет мне первой?
Поднялись шесть рук. Когда Маршалл оглядывал группу, рука мисс Драммонд поднялась еще выше.
Неожиданно его взгляд остановился на темной фигуре в углу комнаты.
— Мисс Макаллистер.
Она удивилась:
— Да?
— Спасибо, что вызвались.
— Я не…
— Хотите быть неприступной? Как это осмотрительно.
Она не позволит, чтобы ею манипулировали.
— Нет, спасибо. Выберите для вашей демонстрации кого-нибудь другого.
Маршалл опустил голову, словно бык, который собрался напасть.
— Давайте, мисс Макаллистер. Учитель должен показывать пример.
Атина взорвалась:
— Я сказала «нет».
Сопровождаемый веселыми возгласами девушек, Маршалл направился прямо к ней. Наклонившись, он обнял ее за талию. Она попыталась высвободиться, но силы были неравны, и он вытащил ее на середину комнаты.
Леди Пенелопа захлопала в ладоши.
— Мисс Макаллистер, теперь вы можете показать нам, как вы поцеловали бы мужчину.
— Я с большим удовольствием ударила бы по этим губам, но не стала бы их целовать, — тихо произнесла она.
Отблеск свечей отразился в его потемневших глазах.
— Трусиха.
Она выпрямилась.
— Никогда не обзывайте шотландку трусихой.
— Тогда поцелуйте так, как поцеловала бы шотландка.
Он стоял перед ней с вызывающей улыбкой.
Ужас сменился паникой. Никогда еще она не чувствовала себя одной из своих учениц, а не директрисой. Женщине в ее возрасте следовало бы быть умнее, но весь ее практический опыт оборачивался неудачей. У нее не было желания стать предметом насмешек этого красивого мужчины, смотревшего на нее свысока.
— Я не знаю, как… то есть, может, вы объясните ученицам, как надо готовиться к поцелую.
— Отлично. Сначала ваш поклонник возьмет вас за руку. Вот так.
Маршалл взял ее руку в свою. Ее пальцы утонули в его большой ладони. Она была теплая, сухая и твердая.
— Затем он, по всей вероятности, скажет, что думает о вас. Мисс Макаллистер, — начал он, и у нее взволнованно забилось сердце. — Будь я трижды проклят, если вы не самая колючая женщина, которую я когда-либо встречал. Но вы также самая красивая и обворожительная женщина из всех, кого я знал. Я постоянно о вас думаю, даже когда вас нет рядом. Не понимаю, как могло случиться, что ни один мужчина не обратил на вас внимания, но я благодарен судьбе за то, что вы все еще свободны и я могу выразить вам свое восхищение. Быть с вами рядом — огромное удовольствие. Когда я с вами, я смеюсь — главным образом над собой, — а вы учите меня понимать самого себя. Дни без вас — мучительны, а ночи — будто острые кинжалы. Дайте знать своим поцелуем, что вы чувствуете ко мне хотя бы малую толику того, что я чувствую к вам.
Он говорил очень тихо и нежно. Она не уловила в его словах ни тени насмешки, а в его взгляде явственно угадывалась тревога ожидания и страха. Между ними пробежала искра, а мир вокруг них растворился в мягком отблеске свечей. Он сделал шаг вперед и оказался совсем рядом. Она взглянула в его лицо, не зная, что делать, а он просто стоял, впившись в нее взглядом. Его губы были мучительно близко, а она почти стояла на цыпочках, достаточно, чтобы…
Он опустил голову, и их губы встретились.
Это было совсем легкое прикосновение. Невинное и нежное. Но его губы слегка задержались, демонстративно увеличив чувство, скрывавшееся за поцелуем. Она ощутила, как что-то внутри его будто взорвалось — его руки вдруг скользнули вверх по ее рукам и прижали ее тело, а его губы завладели ее губами.
Она была уверена, что должна что-то сделать. Он сказал, что это танец, и ей следовало сделать нужные шаги. Но ощущение его прикосновения было таким сладостным, что ей не хотелось разрушать его каким-либо неловким или грубым движением.
Его губы оторвались от ее губ и тут же снова сомкнулись. Потом снова и снова его губы ласкали ее губы в том же ритме, будто он хотел сообщить ей нечто важное. Ее мозг не мог расшифровать это послание,
