– Ага.
– Я вспомнил, где я его видел. Двадцать с чем-то лет назад. В Нгомбване.
Фокс с тихим шелестом выпустил из груди воздух, которого там, оказывается, скопилось порядочно.
– Продолжайте, – сказал Аллейн.
– Дело было в суде. В британском, разумеется, других там в то время не имелось. И Шеридан сидел на скамье подсудимых.
– Вот как!
– У него тогда было другое имя. Говорили, что он приехал с востока, из португальских колоний. Его звали Мануэлем Гомецом. Владелец больших кофейных плантаций. Он был признан виновным в непредумышленном убийстве – приковал одного из своих рабочих цепью к дереву, избил и оставил умирать от гангрены – отвратительная история.
Фокс пощелкал языком.
– Но и это не все, дорогой мой Аллейн, поскольку обвинителем на процессе был молодой нгомбванский прокурор, получивший, – насколько я знаю, первым из нгомбванцев, свой аттестат в Лондоне.
– Господи, Громобой!
– Именно так. Помнится, он с большим упорством доказывал, что убийство было умышленным и добивался смертной казни.
– К чему его приговорили?
– Точно не помню, но по-моему он получил около пятнадцати лет. Плантации его теперь, конечно, отошли новому правительству, но в то время поговаривали, что он успел припрятать целое состояние. В Португалии, я полагаю, а может быть и в Лондоне. В деталях я не уверен.
– Но в том, что это он, уверены?
– Абсолютно. И в нем, и в обвинителе. Я присутствовал на процессе, у меня сохранился дневник, который я вел в то время, да еще альбом со множеством газетных вырезок. Мы все сможем проверить. Однако я уверен. Когда его осветили фары, он злобно сощурился. И пару минут спустя, у меня словно картинка вспыхнула в мозгу.
– У актеров это называется “вторая реакция”.
– Правда? – отсутствующе спросил мистер Уипплстоун и, помолчав, добавил: – Когда огласили приговор, он закатил такую сцену, я в жизни ничего подобного не видел. Впечатление осталось очень сильное.
– Буйствовал?
– О да. Вопил. Грозился. Пришлось надеть на него наручники, но даже в них... он вел себя, как животное, – сказал мистер Уипплстоун.
– И поделом ему, – высказался вдруг Фокс, подводя итог каким-то своим мыслям.
– Вы меня не спросили, – пробормотал мистер Уипплстоун, – почему я повел себя таким образом. Последовал за вами.
– Почему?
– Я был уверен, что вы следите за “Шериданом”, поскольку думаете, как думал и я, что эти люди скорее всего встретятся, чтобы посовещаться. Либо у Кокбурн-Монфоров, либо у Санскритов. И меня мучила мысль, что Чабб тоже отправился на их сходку. Я не знал, собираетесь ли вы нарушить их уединение, но понимал, что эти новые сведения могут оказаться для вас важными. Я видел, как Чабба впустили в дом, – я пошел за ним, полагая, что вы должны быть где-то на Мьюс, и вскоре заметил вашу машину. Вот так я вас и нашел, – закончил мистер Уипплстоун.
– Вы нашли нас, а у человека, не имевшего никакого мотива, нашелся таковой, да еще, пожалуй, из первостепенных.
