— Ух ты! — воскликнула Ира. — Не ожидала!
— Я же говорила — это очень красивое место, — кивнула Жанна.
— И дышится здесь легко, — удивленно промолвила Ирина. — Интересно, почему?
— Сама не могу понять. Но ты права — воздух, словно у берега. Может, здесь особенная роза ветров?
— Мне не терпится войти в дом! — в предвкушении новых впечатлений сказала Ира.
— Извини, не получится. Мы приехали немного раньше, чем я договорилась с агентом. Он привезет ключи.
— Так здесь никто не живет?
— Это вообще новый дом. Его достроили буквально месяц назад. Хозяева уехали в Америку, поэтому и выставили дом на продажу.
— А я решила, что это старое здание.
— Признаюсь, вначале я тоже так подумала. Смутила архитектура, — ответила Жанна. — Но это даже лучше, если здесь никто не жил. Боюсь чужой энергетики.
— Долго нам еще ждать? — поинтересовалась Ирина, посмотрев на часы.
— Час.
— Ого… Может, тогда пройдемся? Осмотрим снаружи? — предложила Ира.
Подруги не спеша обошли дом. Они подходили к окнам на первом этаже и, приподнявшись на цыпочки, заглядывали внутрь. Ничего видно не было, но детский азарт заставлял снова и снова вытягивать шеи, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь.
Вдалеке послышался шум мотора, и через несколько минут на поляне остановилась машина, из которой лихо выпрыгнул молодой человек.
— Добрый день, сеньора! — крикнул он. — Неужели я опоздал?
— Нет, все в порядке, Мануэль, — отозвалась Жанна. — Это мы приехали немного раньше.
Мужчина подошел поближе, и Ирина с любопытством стала его рассматривать. Темная кожа поблескивала на солнце, белые зубы выступали вперед, немного оттопыривая верхнюю губу, но больше всего Ирину заинтересовали глаза: большие, круглые, с белоснежными белками, но почему-то постоянно бегающие, словно Мануэль что-то скрывал или боялся. Ирине не понравился его взгляд, и она решила сказать об этом Жанне, когда они останутся наедине.
— Пойдемте, — махнул он рукой и направился к особняку.
Внутри дом оказался еще красивее, чем снаружи. Высокие окна беспрепятственно пропускали свет, и последние солнечные лучи заливали все комнаты. Ровные стены цвета слоновой кости, идеально ровные деревянные полы — все располагало к отдыху.
— Покупаю! — уверенно бросила Жанна.
— Прекрасный выбор, — улыбнулся одними губами Мануэль, достал телефон и начал набирать номер. — Позвоню нотариусу, договорюсь о встрече, чтобы начать оформление.
— Да, я хочу как можно скорее оформить все документы! — с энтузиазмом кивнула Жанна.
— А как скоро вы сможете заплатить? — не поднимая глаз от телефона, спросил агент.
— Как только все документы будут в порядке, я сразу переведу необходимую сумму, — донесся голос Жанны из какой-то комнаты на втором этаже.
— Замечательно, тогда договорюсь встретиться с ним завтра, — ответил Мануэль и заговорил по телефону на испанском.
Ирина поднялась на второй этаж и нашла Жанну в большом зале. Она сидела на полу, поджав под себя ноги, и глупо улыбалась.
— Я так счастлива! — рассмеялась она, увидев подругу. — Только сейчас поняла, что мне жизненно необходим именно этот дом.
— Ты уверена, что не спешишь? — осторожно поинтересовалась Ира.
— Я уверена, что нельзя медлить!
Глаза Жанны лихорадочно блестели, на щеках горел румянец, она выглядела совершенно счастливой. Подруга основательно витала в облаках, и Ирина поняла, что бесполезно просить ее отнестись внимательнее к покупке дома, отговаривать же от приобретения и вовсе глупо. Она решила повременить с нотациями и вернуться к волновавшему ее вопросу позднее, когда эмоции немного улягутся.
На ночь подруги разместились в небольшом придорожном отеле. Место было, мягко говоря, малоприятное, но другого ночлега они найти не смогли.
Ночью, лежа в тишине на жестких матрасах, они наконец-то смогли спокойно пообщаться. Первой заговорила Ирина.
— Жанна, а я ведь о тебе почти ничего не знаю, — тихо сказала она.
— Неужели Мила ничего не рассказывала?
— Конечно, рассказывала. Но это же ее слова.
— И что ты хочешь узнать?
Ирина задумалась.
— Еще пару недель назад я хотела бы узнать о твоей веселой жизни в Нью-Йорке… А теперь хочу понять, почему ты изменилась, бросила все и хочешь поселиться в месте, скрытом от людских глаз?
— С чего ты взяла, что вся моя предыдущая жизнь была веселой? — вопросом на вопрос ответила Жанна.
— Ну… — неуверенно начала Ирина, — Мила говорила, что ты обожаешь ходить на различные вечеринки…
— Да. Именно так, — согласилась Жанна. — Я всегда была в центре событий. Мне нравилось, чтобы мной восторгались. Это своего рода подзарядка. Знаешь, я попала в зависимость. Все эти выходы в свет требовались лишь для того, чтобы услышать очередную порцию льстивых восхищений. Тогда я становилась довольной и счастливой. Тщеславие овладело мной. Всех светских персонажей я знала вдоль и поперек. В массе это пустые никчемные люди, тратящие свою жизнь на бессмысленные вещи. Деньги и власть для них на первом месте, а самолюбование иногда достигает таких высот, что, кроме самих себя, их не интересует никто и ничего. Простых людей и их проблемы они воспринимают как хроники из жизни насекомых. — Жанна вздохнула и добавила: — Я и сама была такой…
— Что же изменилось? — осмелилась спросить Ирина.
— Мир остался прежним. Изменилась я. Ты не поверишь, но я почувствовала в себе перемены, лишь оказавшись вдали от суматохи. Боюсь, если вернусь обратно, вновь окажусь во власти своих слабостей. Поэтому решила купить здесь дом и остаться.
— Смелое решение, — подытожила Ирина.
— Что тут говорить, я сама побаиваюсь подобных перемен. Оказаться вдали от цивилизации человеку, привыкшему ко всем благам современного мира, непросто. Но раз уж я приняла решение, то не отступлюсь. Характер такой. Хотя не раз мое упрямство подводило…
— Расскажи, — попросила Ирина, искренне заинтересовавшись словами подруги.
— О чем же? — задумалась на минуту Жанна. — Наверное, проще будет вести рассказ с самого начала.
Сон и усталость, охватившие женщин после долгой дороги, улетучились, уступив место приятному возбуждению. Ирина с нетерпением ждала захватывающих историй, а Жанна предвкушала окунуться в свои воспоминания. Она закрыла глаза и с головой нырнула в прошлое, переворачивая один эпизод за другим, словно листы старого фотоальбома.
Не всегда воспоминания приносят радость и покой. И даже в окутавшей комнату темноте по лицу Жанны было видно, что тоска, жившая и дремавшая в ней, проснулась и заговорила.
— Воспоминания — это самое ценное, что у меня есть. Правда, я не живу ими, не коллекционирую. Я просто помню. По-моему, Лермонтов сказал: «Радости забываются, а печали — никогда». Это про меня. Радость уходит быстро, а боль будоражит, поднимает со дна тревожные смутные мысли. Начало было самым обычным. Я родилась в Москве. Мои родители были цирковыми артистами, гимнастами. Поскольку ничего в своей жизни я кроме цирка не видела, то пошла по их стопам. Мне нравилось парить под куполом. Я чувствовала себя царицей, когда, выполняя сложнейшие трюки, слышала, как зрители вздыхают и замирают от волнения. Я любила рисковать, чувство опасности меня бодрило и давало новые силы. Я была
