Несколько компьютерных столов, стойка бара; аляповатая, колющая глаза реклама пива.
И два тинейджера за дальними машинами — видимо, рубятся в какой-нибудь «Quake».
Максим подходит к стойке, заказывает пиво и платит за час в Сети.
— Вот к той клавиатуре, — говорит ему малахольный блондин с подкрашенным чубом. — Сейчас врублю.
Палтус зажигает свет в коридоре. Коридор длинный, к стене прислонен гоночный велосипед. У Банана такого нет, о подобном велосипеде он может только мечтать. Сестра проходит мимо него и высовывает язык.
Максим отхлебывает из бокала, садится за компьютер и вдруг осознает, что он абсолютно не в курсе, зачем сюда пришел.
Шел мимо, увидел дверь и нырнул внутрь.
— Зачем ты притащился? — неприятно шипит сестра.
Банан молчит и умоляюще смотрит на Палтуса.
— Вон пласты! — говорит Палтус, кивая на шкаф в углу. — А я пока чай подогрею.
Но просто так ничего не бывает.
Максим запускает Yandex и тупо пялится в пустое окно поиска.
Банан подходит к шкафу, у него трясутся коленки. Четыре полки, заставленные пластинками. Он берет одну наугад. Белый конверт. Белый-белый. И спереди и сзади.
— Это очень хорошая пластинка! — авторитетно рекомендует Палтус.
Максим отхлебывает еще пива, набивает в поисковой строке два слова: «Израильские чаты».
И нажимает на «поиск».
Один из тинейджеров плетется к стойке.
Yandex выдает четыре с чем-то тысячи результатов.
Тинейджер заказывает большой стакан колы и идет обратно.
Банан достает из конверта пластинку.
Там есть еще одна.
— Это двойной альбом! — говорит Палтус. — Хочешь послушать?
Банан робко кивает.
Максим оценивает результаты поиска и, повинуясь прихоти, кликает на забавное слово «Пингвин».
По телевизору видел недавно — белая манишка, черный фрак.
Пингвин задумывается, а потом семенит вдаль по белому льдистому полю.
Палтус опускает на пластинку адаптер. Мартышка сидит в кресле с ногами, очевидно, не впервые.
— Слушай, — говорит Палтус. — Вот эту я особенно люблю!
Банан прислушивается.
Пингвин открывает клюв, и оттуда на белый искрящийся снег смешно сыплются мелкие черные рыбешки слов.
За окном дождь, Максим допивает пиво и идет за второй порцией.
За столиком напротив тинейджеров сидит симпатичная девица и месит пальцами клавиатуру.
Упоенно и сосредоточенно, будто играет на рояле.
На пианино, на органе.
В крайнем случае на синтезаторе.
Одна рыбешка ведет себя вызывающе — подпрыгивает, бьет хвостом, разевает рот.
Максим подхватывает ее и читает:
httр://www.souz.co.il/chat/
Коротко и ясно.
Три дабл-ю, точка, союз, точка, ко, точка, ил, слэш.
Чат.
Слэш.
Ил — это Израиль.
Чат — это то, что ему и требуется.
Израильский чат.
Сейчас он с кем-нибудь поболтает, хотя до сих пор не имеет представления, что и кому хочет сообщить. И что хочет услышать в ответ. Банан садится на пол рядом с правой колонкой.
И дальше:
Естественно, ничего подобного Банан не слышит, в динамиках звучат совсем другие слова:
Пингвин переправил Максима в Израиль и испарился.
Максим осматривается, видит табличку с симпатичным словом «Будуар».
И суется туда, но от него требуют зарегистрироваться, ввести имя и пароль.
Имя всплывает мгновенно, его даже придумывать не надо. Adamastor.
Зовите меня Адамастором.
Я — Адамастор!
И с паролем сложностей нет.
Термос остался дома, но все-таки кажется, что он висит на плече.
Как автомат Калашникова.
В термосе — жидкий азот, в азоте — ампула.
Сперма Палтуса.
«Sperm», — набивает в окне Максим.
Поворачивает ручку двери и входит в будуар.
Загорается титр «Будуар приветствует Адамастора!»
Максим оглядывается.
В это время дня будуар практически пуст.
Какие-то Белла и Марина плюс Юля.
Обыкновенные женские имена, а ведь в чатах пользуются никами.
Например, не «Белла», а «Мать-игуменья».
Палтус и Мартышка целуются прямо под носом у Банана, но он их в упор не видит.
Он сидит на полу, закрыв глаза, и повторяет про себя впервые услышанные слова:
