Народа на рейс очень мало.
Пока всего восемь человек.
С ними — десять.
Затем появляется еще один.
С красным лицом и в матерчатой тропической шляпе цвета хаки.
Большой крючковатый нос, под ним — густые, топорщащиеся черные усы.
Курит что-то очень крепкое. Банану знаком этот запах.
В висках начинает пульсировать, но лист в голове не пополняется новым словом.
Хотя и должен — Банан это чувствует, но ничего не может вспомнить, ничего!
Их с опозданием зовут на посадку — должны были это сделать на сорок минут раньше.
Подходят еще три человека, пожилая пара и молодая девушка, непонятно, вместе они или девушка — отдельно.
Перед выходом на поле дежурная начинает что-то говорить по-английски.
Все прислушиваются. Банан тоже, но ничего не понимает.
Только отдельные слова кажутся знакомыми. Excuse me… Our company… Your flight… Извините… Наша компания… Ваш полет…
— Они сменили самолет, — говорит Надя, — полетим на каком-то другом, но обещают, что будет приятно…
— Все равно! — бубнит Банан, вслед за Надей входя в трубу, ведущую к самолету.
Идти недалеко, вот они уже на борту. Устраиваются на своих местах, салон почти пуст.
Стюардесса смотрит бумаги и переговаривается с кем-то по рации.
— Мы кого-то ждем? — спрашивает у Нади Банан. Та пожимает плечами. Банан застегивает ремень и закрывает глаза — вдруг на белом листе появятся недостающие слова?
Стюардесса нервничает, должен быть еще один человек, но он запаздывает. Наконец-то!
Здоровый, бритоголовый афро-американец влетает в салон и плюхается в первое же пустое кресло. Почти час, как они должны быть в воздухе. Если бы летел «боинг», то он бы не опоздал.
Но, с другой стороны, им повезло, что борт заменили, — сейчас они взлетят и будет бесплатная выписка. Желающим даже шампанское.
— Ты любишь шампанское? — спрашивает Надежда.
Банан кивает головой, пытаясь вспомнить, что это такое.
Вилли застегивает привязной ремень и смотрит в темную дыру иллюминатора: вдалеке маячат рассыпчатые огоньки терминала.
Самолет с тихим гудением трогается с места и ползет на взлетную полосу, прочь от живущего уже несколько часов загадочной вечерней жизнью Города ангелов, Великой столицы, Крунг Тхеп Маха Накхоп, что через несколько мгновений рассыпется под его брюхом и крыльями ярчайшими гирляндами огней, но потом окончательно растворится в серо-черной пелене дождевых облаков. Скроется извилистое русло реки Чао-Прайи, исчезнет 89-этажный небоскреб гостиницы «Вауоке-2», не говоря уже о королевском дворце и многочисленных монастырях и храмах, лишь Будда, ожидающий нирваны, повернет голову и посмотрит вверх, но потом вновь застынет в своем золотом великолепии.
Самолет с ревом пронесся по взлетной полосе, взлетел и начал взбираться на нужную высоту.
Очередной рейс Бангкок?Пхукет начался.
Часть седьмая
Архипелаг
Белый Тапир
Даниэль заглушил мотор.
Катер по инерции прошел еще несколько метров и остановился, покачиваясь на легкой утренней волне.
Остров скрывался в тумане, лишь верхушки прибрежных пальм будто лезвиями прорезали белесое марево. Как только взойдет солнце, то туман рассеется, тогда они покажутся полностью, как и белый коралловый песок бухты, прибрежные скалы, уходящие в воду мангровые деревья, да и непроходимые заросли, ведущие в самую чащу, туда, где под большим старым деревом, оплетенным лианами, живет Белый Тапир.
Двадцать лет назад, в Сан-Франциско, безумный старый китаец поставил остров на кон, чтобы отыграться в сикбо, — но Даниэлю в тот день везло, так что китаец проиграл уже не только свои деньги, но и то, что ему не принадлежало.
Как не принадлежало и не принадлежит никому, хотя официально выигранный им остров, находящийся в самом центре архипелага Мергуи, собственность государства Мьянма (бывшая Бирма) — замечательной страны с маоистами у власти и экономикой, основанной на торговле наркотиками.
Двадцать лет назад в Сан-Франциско Даниэль тоже приторговывал этой гадостью. И с китайцем он познакомился лишь потому, что дали наводку — через старикана можно было выйти на настоящий белый товар.
Старикан же предложил сыграть в сикбо.
И проиграл.
Товар.
Деньги.
Остров.
Что случилось потом с китайцем — он не знает до сих пор.
Но ему тоже пришлось уносить ноги, партнеры старика хотели скинуть его в залив.
Именно поэтому годы спустя Даниэль оказался в Брайтоне, но тогда он уже знал, что за остров подсунул ему китаец.
Волна начала разворачивать катер, со стороны материка усиливался ветер — конец сентября, пора грохочущих дождей и сильных штормов.
Ему повезло, вот уже сутки, как небо выдерживает паузу, но это не надолго.
Даниэль посмотрел за борт — в прозрачной воде были отчетливо заметны угрюмые шары морских ежей с длинными, полосатыми, ядовитыми иглами.
Хорошо, что он был в кроссовках, — черные туфли мягкой кожи снял сразу, как оказался на Пхукете.
Тогда же отстегнул от запястья кейс, убрал вместе с туфлями в заранее припасенный рюкзак, куда засунул и цивильные брюки с рубашкой, сменив их на шорты с майкой — типичный турист, каких здесь множество.
Даниэль спрыгнул за борт и пошел к берегу, таща за собой на швартовой веревке катер.
Вода доходит до пояса, берег совсем близко, белесое марево тумана рассеивается прямо на глазах, уже видны прибрежные пальмы, днище скрипит о песок, последнее усилие и можно привязать катер к ближайшему стволу, а самому сесть рядом и перевести дух, смотря в сторону горизонта, где такие же небольшие острова рассыпаны по поверхности моря, слева, справа, острова побольше, острова поменьше, но только один из них может быть назван островом Благодати.
Или Святым островом.
А еще — островом Чуда.
Китаец знал, что делал, когда называл координаты.
Смешные цифры: широта, долгота.
И когда советовал пройти вглубь острова, и ничего не бояться.
