одной ножки, — но в тот день проявили себя молодцами, и я была так счастлива, что еще долго с трудом дышала стесненной от радости грудью.
Это небывалое счастье долго не продлилось, но тогда я этого еще не знала — не догадывалась, что мама буквально на ладан дышит, а отец меня вот-вот бросит. Что ж поделать, такова жизнь — землю всегда заливает золотое сияние, прежде чем солнце закатится.
От размышлений о возможном переезде меня отвлекло появление соседки, которая успела переодеться в розовое платье и энергичным шагом направлялась ко мне. Я встала.
— Здравствуйте, я миссис Лидия Костелло, хозяйка дома номер 1421 — вон тот, соседний, — уточнила она, словно я не видела, откуда она только что вышла. — Вы владелица этого участка?
— Да, — ответила я, не зная, что делать дальше — протянуть руку, представиться? К счастью, ответ соседки последовал быстро и предупредил любые действия с моей стороны.
— Сла-ава Бо-огу! А мы с мужем перепугались, что местные власти начали сдавать участок под кемпинги. — Видимо, испугавшись, что подала мне идею, миссис Костелло поспешно добавила: — Кстати, превращать этот участок в частный кемпинг незаконно. Это запрещено окружным постановлением номер 546. Можете справиться в офисе шерифа, если не верите.
В интонации гостьи проскользнули нотки, заставляющие поверить, что даже если постановления 546 не существует, к вечеру оно появится.
— Вы с супругом планируете сюда переехать? — спросила Лидия Костелло, глядя мне через плечо.
С супругом?! Я проследила за ее взглядом.
— А, вы о Нике? Он просто мой приятель, — сказала я, неожиданно для себя залившись румянцем. Не от смущения по поводу событий прошлой ночи — я не стыдилась того, что произошло между нами, — но манера общения новоявленной соседки вызывала непонятную неловкость. Что-то в ее взгляде вприщурку, поджатых губах и подвижном, как у белки, носе заставляло поверить: прошлой ночи с Ником не существовало в природе. Ей не было места в мире, где люди ходят на работу, оплачивают счета и стоически не падают в обморок, когда доктор сообщает им нерадостные новости. Прошлая ночь была лишь мыльным пузырем. Прекрасным, неповторимым, радужно переливающимся мыльным пузырем, плывущим над головами, который лопнет через несколько секунд. И виной тому была не Лидия Костелло; она всего лишь первый острый угол, встретившийся мне на пути.
— Ах, ну конечно. Меня ввела в заблуждение общая палатка. Увидела и, знаете ли, пришла к очевидному выводу.
Меня явно осудили, сочли безнравственной, но я не стала оправдываться. Это не ее дело.
— Возвращаясь к вашему вопросу: я еще не решила, что собираюсь делать. В данный момент осматриваю свои владения, — пояснила я, хотя мыслями унеслась далеко вперед: бревенчатая хижина превратилась в испятнанный солнечными зайчиками сад с дружелюбными гостьями-утками.
— Осматриваете владения? Хм… Ну что ж, надеюсь, вы не возьмете в привычку устраивать здесь кемпинг. Правда, нет предписаний, запрещающих устраивать кемпинг на собственной земле, но у нас здесь очень строгие законы об общественной нравственности, к тому же это семейный район… Да, я надеюсь, вы пристойным и цивилизованным образом поступаете в отношении… — ее губы превратились в тонкую белую линию: соседка явно подыскивала нужные слова и неоднократно отвергала просившиеся на язык выражения, — определенных неудобств человеческого организма?
Меня посетило искушение поиграть в дурочку — наклонить голову набок и уточнить, какие у человеческого организма неудобства, но я выбрала курс на позитивное сотрудничество.
— Разумеется.
Вряд ли миссис Костелло поверила — она часто заморгала и сжала губы, но лгуньей меня не назвала. Сдержалась и пожелала хорошего дня.
— Обязательно заходите в гости, мисс…
— Уэст, Таллула Уэст, — сказала я, протянув руку.
Либо вследствие боязни личных контактов, либо памятуя о физиологических «неудобствах», которые мы обсудили, Лидия лишь приблизила свою руку к моей. Получилось воздушное рукопожатие.
— Не стесняйтесь обращаться, если что-то понадобится, мисс Уэст. У меня всегда найдется для соседки чашка сахара.
Я поблагодарила Лидию Костелло за любезное предложение, не очень вязавшееся с ситуацией или с ее личностью, а может, и с тем, и с другим. Заверив, что ее щедрость ничто, Лидия вернулась в дом, украдкой оглядываясь через плечо, словно желая убедиться, что я не плод ее фантазии. После третьего осторожного взгляда я решила подтвердить свое материальное присутствие и помахала рукой. Соседка отчего-то припустила по лестнице на свою веранду.
Проводив Лидию Костелло, я вернулась в кемпинг. Ник сидел у палатки с чашкой кофе и читал газету. В дебрях Северной Каролины он выглядел так же естественно, как в кафе на Бликер-стрит. При виде этой сцены сердце невольно забилось быстрее.
— Где достал? — спросила я, с интересом, подозрением и большой долей зависти впившись взглядом в бумажную кружку. Происхождение натурального французского кофе оставалось для меня загадкой. Я допускала лишь два сценария: кофе пришло к Нику или Ник сходил за кофе, однако поблизости не было передвижных лотков, с которых в городах продают завтраки, да и Ник еще не одевался. Он расположился на синем пластиковом стуле в зеленых трусах, а слева от себя разложил на земле «Нью-Йорк таймс». Ноги, правда, скрестил — видимо, из уважения к строгим законам Твин-Лейкса о правилах поведения в общественных местах.
Ник безнадежно покачал головой, показывая, что разочарован во мне и во всем моем поколении. Ну и дети пошли…
— Кофейник на жаровне. Между прочим, у нас дома закон: кто первый встал, тот варит кофе.
Пропустив мимо ушей замечание, доказывавшее, что Ник не эгоист, который делает что хочет и когда хочет, — он живет один, — я с опаской подошла к кофейнику из нержавейки. Он выглядел горячим.
Я уже хотела взяться за закопченную ручку, но Ник зашипел:
— Ради Бога, Лу, бери прихваткой! Или не терпится стать потерпевшей?
Жертва — не мое амплуа, и я огляделась в поисках прихватки, о наличии которой в нашем багаже даже подумать не могла. После продолжительных поисков я обнаружила прихватку под пакетом с молотым кофе, куда взгляд, разумеется, не проникал. Ник помалкивал, как церковная мышь, но я чувствовала, что он смеется надо мной. Демонстративно углубившись в чтение раздела «Наука», Ник наблюдал, как я с умным видом попадаю впросак на лоне природы, его забавляло отсутствие житейской хватки, которой у меня, между прочим, хоть отбавляй. В Нью-Йорке я могу прийти с платьем подружки невесты на генеральную примерку в полдесятого вечера в четверг и получить подогнанный наряд больше чем за двадцать четыре часа до свадьбы, назначенной на субботу! Это вам не кофе сварить на горячих углях. Не менее ценное, кстати, умение выживать. Остальному я тоже научусь.
Налив кофе в чашку без ожогов и других происшествий, я уселась на второй стул. Твин-Лейкс просыпался: мимо то и дело проезжали машины, и я видела, как соседка с другой стороны усаживает детей в бежевый мини-фургон.
— Итак, что у нас в списке дел на сегодня? — спросил Ник, положив газету на колени, подавшись вперед и взяв меня за руку, которую я не отняла. Роман почти иссяк, но пусть он закончится хорошо, не слезами или отвращением, когда ни я, ни он не будем знать, куда бежать. На этот раз все будет иначе: мой переезд — отличный предлог для расставания. Я не бросаю Ника, Ник не бросает меня.
— Завтрак в местной тошниловке и осмотр эшвилльских достопримечательностей, — ответила я.
— Отлично. Никогда раньше не бывал в Северной Каролине и хочу что-нибудь осмотреть. Здесь должен быть музей искусств и какое-нибудь историческое общество, посвященное культуре Голубого хребта. — Допив кофе, Ник поставил чашку на газету, лежавшую на земле, прямо на раздел «Метро». Легкий ветерок, загибая уголки газеты, перевернул чашку, и она откатилась под стул Ника.
— Мы действительно в районе Голубого хребта? Ну ничего не знаю о будущем месте жительства! Надо хоть ознакомиться до переезда, — небрежно бросила я, словно речь шла о пустяках, прекрасно зная, что новость прозвучит разорвавшейся бомбой. Сказать такое — все равно что открыть окно и кинуть на оживленную городскую улицу бутылку с коктейлем Молотова.
