— Ты собираешься переехать сюда? — Ник на секунду напрягся, но тут же выпустил мою руку и уставился на газету, лежавшую на коленях.
— Да, собираюсь, — подтвердила я. Идея нравилась мне все больше и больше. Поселиться в мирном Твин-Лейксе — самый правильный поступок. Перспектива меня не пугала, мысль о переезде не вызывала желания заползти под одеяло и замереть.
Ник не сводил глаз с газетной страницы. Статья «Группа американских экспертов поддерживает рискованную попытку спасти рыбу в Большом Каньоне» интересовала его больше, чем я, но мне было все равно, и я продолжила свою презентацию, словно показывая очередной слайд на ежегодной конвенции акционеров.
— Добро пожаловать в Таллулаленд, — торжественно сказала я, обводя рукой зеленый массив, где скоро будет мой дом. — Я вижу маленькую бревенчатую хижину у озера. Никаких излишеств, несколько комнат и студия, все из дерева моих собственных лесов.
Новое дуновение зашевелило листья, газету и расшевелило Ника, заставив его поднять голову.
— Знаешь, я не лесоруб, — с легким сердцем признался он. — Я согласен смотреть, как ты валишь деревья, снимать это на фото или видео, если кое-кто купит мне камеру, но не в состоянии заниматься заготовкой леса.
Он мило улыбнулся и прищурился от утреннего солнца, сидя с видом беззаботного отпускника, но я слишком хорошо знала таунсендскую школу дипломатии, чтобы обмануться позой. У Ника словно гора с плеч свалилась. Глядя на меня с насмешливыми искорками в глазах, он едва сдержал вздох облегчения. Ник знал не хуже меня — несмотря на наваждение прошлой ночи, мы друг другу не пара.
— А что случилось с генами пещерного человека? — поинтересовалась я, глядя на тихо потрескивавшие горячие угли. Оставалось разорвать последнюю ниточку, но внезапно это показалось неправильным. Свежие романы — как маленькие зеленые побеги, крошечные ростки жизни, едва проклюнувшиеся из земли; они заслуживают лучшей участи, нежели быть выполотыми прежде, чем мы узнаем, что растет — цветок или сорняк.
— В кодекс пещерного человека входит разведение огня, охота на мамонтов и воспитание женщин дубиной по голове, — отшутился Ник. — Там нет упоминания о рубке деревьев.
— Какой ограниченный кодекс, — буркнула я и, чтобы прекратить этот разговор, предложила пойти одеваться.
— Отличная идея, — подхватил Ник, вскочив со стула и направляясь к палатке. Я уже расстегивала молнию, когда нас поразила одна и та же мысль: какой теперь смысл переодеваться друг перед другом?
— Э-э-э… Знаешь, я, пожалуй, сначала допью кофе. — Ник отступил от палатки и встал у огня. Он двигался неуклюже и одновременно суетливо. Я привыкла к постфактумному безразличию, а не к странной неловкости с дергаными движениями, то и дело прерываемыми паузами.
— Умираю с голоду, — сказала я из палатки, решив вести себя как ни в чем не бывало, несмотря на необычные обстоятельства. — И в нормальный туалет хочу. Ну как прикажете искать укромное местечко в лесу, где все насквозь просвечивается солнцем?!
Глава 8
Когда мы вернулись «на базу», было почти семь часов. На мне красовалась плотная хлопчатобумажная футболка «Хейнс»[32], доходившая почти до колен, с изображением паровозика Томми и надписью большими красными буквами «Железная дорога Грейт- Смоки-Маунтинс». В рюкзаке у меня был козырек от солнца с цветным рисунком, изображавшим главную улицу Эшвилля (сувенир для Ханны). Ник не поддался соблазну накупить сувениров, отказался даже от вазы, сделанной местным гончаром, которая, насколько я знаю, очень понравилась бы его матери. Он потратил деньги только на еду, входные билеты и чашку кофе в Эшвилльском ботаническом саду.
В палатке я первым делом стянула футболку, болтавшуюся на мне как тяжелое шерстяное пончо, — ни комфорта, ни свободы детских маек «Гэп».
Футболка-пончо была спонтанным приобретением, в отличие от козырька для Ханны, который я выбирала больше десяти минут.
— Нужно пообедать, — предложил Ник, ставя пакеты с едой на стол рядом с грилем, — а затем вернуться в город и чего-нибудь выпить. На Хей-вуд я видел довольно эксцентричный и людный бар, если тебя привлекают подобные заведения…
День получился долгим, напряженным и странным, но нам удалось обойтись без споров и бесполезных всплесков не к месту просочившихся эмоций. У Ника получалось без усилий, зато мне пришлось непросто — я никак не могла забыть облегчение, которое Ник не смог скрыть, услышав о моем переезде.
— С удовольствием схожу в город. Очень хорошая идея, — сказала я, тоже не горя желанием находиться возле «места преступления».
Встретив непривычное отсутствие сопротивления, Ник и бровью не повел — кивнул, отвернулся и стал разжигать огонь. Сегодня мы весь день общались с преувеличенной вежливостью — ни дать ни взять члены конгресса. «Не соблаговолит ли глубокоуважаемый джентльмен из Гринвич-Виллидж передать мне соль?»
Потянувшись за бутылкой воды, я увидела, что к нашей палатке идет женщина с шоколадным тортом в руках. Через секунду я вспомнила, где видела визитершу: сегодня утром носительница шоколадных лакомств грузила своих детушек в бежевый мини-вэн.
— Привет, — запросто начала дружелюбная и весело-оживленная гостья в плиссированных шортах- хаки и очень чистых, видимо, впервые надетых спортивных туфлях «Рибок». — Решила поздороваться с новыми соседями. Вот, явилась с пресловутым тортом.
В отсутствие кухонного стола «Формика» она на секунду замялась — куда поставить подарок? — и в конце концов вручила его мне. Я почуяла божественный дразнящий запах шоколадной глазури «Бетти Крокер». Райский аромат!
— Как мило с вашей стороны, — сказала я, опешив от любезности незнакомой дамы. — Но, право, не нужно было так беспокоиться…
— Какое беспокойство? — переспросила соседка, словно не поняв значения слова. — Вы будете жить по соседству, надо же познакомиться! Если через год вы заберете газеты из нашего почтового ящика, когда мы с Джоном повезем детей к бабушке и деду в Рейли на выходные, разве это будет беспокойство? Конечно, нет. Нормальные добрососедские отношения.
Мне понравились предусмотрительный эгоизм гостьи и откровенная программа, которую она и не думала утаивать, наоборот, пустила гордо реять по ветру. Конечно, вокруг моего участка еще не скоро появится забор из белого штакетника, но я удачная инвестиция: будет кому забрать почту, пока они в отъезде, и хранить запасной комплект ключей в гараже.
— Тем не менее вы оказываете нам очень радушный прием. Я Таллула Уэст, а это мой друг, Ник Таунсенд.
— Счастлива познакомиться, Таллула! И с вами, Ник! Меня зовут Элиза Янкоу. Мы живем в том доме. — Она указала на коттедж в колониальном стиле, как две капли воды похожий на снимок из рекламного буклета, даже с такими же занавесками. — Мы давно терялись в догадках, кому принадлежит эта земля. Вы ее купили?
— Нет, унаследовала от матери.
Элиза тут же рассыпалась в соболезнованиях:
— О, как я вам сочувствую, дорогая! Не нужно мне было поднимать этот вопрос. Я чересчур любопытна, Джон всегда это говорит.
— Ничего. Она умерла несколько лет назад.
— Какой ужас, видимо, совсем молодой?.. Судя по номерам, вы из Нью-Йорка. — Скорбь Элизы оказалась непродолжительной.
