средней школе. Этого времени достаточно, чтобы Эллисон выкинула из головы глупости о писательстве.
Майк улыбнулся и решил не говорить Констанс о тех многочисленных его знакомых, которые писательство как профессию считали ничем иным, как глупостью.
— Сегодня суббота, — сказал он. — Может, поедем вечером в Манчестер и поужинаем?
— Хорошо, — сказала Констанс. — Но мне придется задержаться. Как я буду рада, когда Селена поправится и вернется к работе.
— Прелесть в работе и в жизни учителя, как и жены учителя, — это длинные каникулы каждый год. Если бы ты была моей женой, ты бы оставила работу и могла бы пойти со мной в «Скобяные товары Мадгетта», полюбоваться рыболовным снаряжением. А я, может быть, даже купил бы тебе удочку и спиннинг.
— Прекращай, бездельник, — рассмеялась Констанс, — пока не договорился до того, о чем потом сам будешь жалеть.
— Заскочу за тобой в шесть.
— Прекрасно.
Она смотрела на высокую фигуру мужчины в спортивной рубашке с открытым воротом, в рыжевато- коричневых широких брюках и в миллионный раз думала о том, как Эллисон отнесется к тому, что Майк будет ее отчимом. Мысли Констанс завертелись вокруг Шестнадцатилетней дочери, которая думает, что ей пятнадцать, и которая в свои годы должна быть поумнее и не считать упорно работу писателя целью своей жизни.
В кабинете Сета Басвелла Эллисон Маккензи нервно возилась с «молнией» на своем портфеле. После долгих душевных метаний и продолжительных дискуссий они с Кэти Элсворс выбрали шесть рассказов из того, что они назвали «Лучшее из Эллисон Маккензи». Эллисон вытащила их из портфеля и передала редактору «Пейтон-Плейс Таймс».
Сет откинулся в кресле и читал, прикусив нижнюю губу. В своих рассказах Эллисон слегка завуалированно описывала местные характеры, и Сет прикусил губу, чтобы спрятать улыбку.
Братишка! Если это поместить на первой полосе, будет настоящая сенсация.
Мисс Эстер Гудэйл у Эллисон была ведьмой, которая в тайне хранила останки своего возлюбленного у себя на чердаке. «Девочек Пейджа» юная Маккензи превратила в религиозных фанатичек, бедняга Клейтон Фрейзер оказался старым распутным злодеем. Лесли Харрингтон у Эллисон был диктатором, но он плохо кончил, а доктор Свейн был блестящим, решительным человеком, который всю свою жизнь посвятил служению Добру. Марион Пертридж Эллисон изобразила как клубную леди с тайным пороком. По Эллисон, Марион была скрытой алкоголичкой.
«Братишка!» — повторил про себя Сет Басвелл, откладывая в сторону последний рассказ Эллисон.
— Что у тебя на уме, Эллисон? — спросил он. — Ты ведь знаешь, что на меня работает много корреспондентов вне города и они приносят мне внешние новости, а местный материал я готовлю сам?
— Я и не думала писать на светские темы, — начала Эллисон, и Сет облегченно вздохнул. — Я думала, может, я смогу писать для вас каждую неделю по короткому рассказу. В Пейтон-Плейс есть много вещей, о которых можно писать.
«Господи, спаси мой тираж», — подумал Сет, глядя на рассказы Эллисон у себя на столе.
— Какие рассказы? Фантастические?
— О нет, — сказала Эллисон. — Реальные истории. О том, что интересует общество, и тому подобное.
— А ты никогда не думала об исторической рубрике? — спросил Сет. — Ну, знаешь, улица Вязов — какой она была пятьдесят лет назад — в таком духе?
— Нет, об этом я не думала, — ответила Эллисон, и в ее голосе появился энтузиазм. — А это прекрасная идея! Мы можем назвать рубрику — «Пейтон-Плейс тогда и сейчас», а вы поместите ее в рамочке на первой полосе.
«Этого ребенка ничто не сдерживает, — подумал Сет, — в рамочке на первой полосе, и всего- то!»
— Мы можем попробовать, — осторожно сказал он. — Будем публиковать материал несколько недель, а там посмотрим, как пойдет.
— О, мистер Басвелл! — подпрыгнула на месте Эллисон. — Когда? Когда мы начнем?
«Это атака», — подумал Сет.
— Напиши что-нибудь на этой неделе, — сказал он. — А в пятницу я попробую.
— О, спасибо, мистер Басвелл. Я начну прямо сейчас. Пойду домой и сразу начну думать над этим.
— Подожди минутку, — сказал Сет. — Ты разве не собираешься спросить, сколько я буду тебе платить?
— Платить? — воскликнула Эллисон. — Вам не надо мне платить. Я буду работать даром, это для меня привилегия.
— Это не разговор, Эллисон. Если такой человек, как ты, пишет, он должен рассчитывать на оплату своего труда. Я буду платить тебе по два доллара за статью, которую напечатаю.
В какой-то момент Сету показалось, что девочка вот-вот разрыдается, либо с ней случится истерика. Она побледнела, потом порозовела, а потом стала еще бледнее.
— О, спасибо, — задыхаясь, сказала она. — Спасибо, мистер Басвелл.
— И, Эллисон, — окликнул он девочку, которая уже направлялась к двери. — В этот уикенд будет слишком жарко для писания статей. Подожди до понедельника, может, до этого пойдет дождь.
Эллисон выбежала из редакции Пейтон-Плейс и налетела на мужчину, который оказался Майклом Росси. Если бы он вовремя не подхватил ее, она бы растянулась на асфальте.
— Я получила работу, — кричала Эллисон. — Я буду писать, мистер Росси. За деньги. В газете!
Через ее голову Майк заглянул в кабинет Сета. Редактор склонился над оставленными Эллисон рассказами и на этот раз не скрывал улыбки.
— Отлично, — сказал Майк, посмотрев в лицо Эллисон, которое опять стало белым. — Это надо отметить. Каждый, кто первый раз получил работу, должен это отметить. Пойдем к Прескотту, я куплю тебе кока-колу.
Все еще поддерживая Эллисон за трясущийся локоть, он отвел ее в аптеку. Нормальный цвет лица вернулся к Эллисон, но она все еще не могла справиться с собой и стучала зубами.
— Исторические статьи, — говорила она. — И за деньги. Прямо как настоящий писатель.
Глядя на возбужденную, дрожащую Эллисон, Майк вдруг почувствовал себя очень старым.
— Я собираюсь начать прямо сейчас, сегодня днем, — говорила она. — Нет, подожду до завтра. Я обещала Норману, что сегодня днем поеду с ним на пикник. Ну, разве не смешно, мистер Росси? Я совсем забыла про пикник и только сейчас вспомнила. Я так разволновалась из-за работы. Погодите, я расскажу Норману! Он просто умрет! Вы знаете, он тоже пишет. Стихи. Мне надо торопиться. Я обещала Норману, что принесу ланч. Просто с ума сойти! Только сейчас вспомнила про пикник!
«Глупости, да?» — подумал Майк, вспоминая слова Констанс. Если молодая девушка так взволнована от того, что получила работу и будет теперь писать за деньги, что забыла о такой романтической вещи, как пикник с молодым человеком, к этому больше нельзя относиться как к дурачеству.
— Спасибо за «коку», мистер Росси, — сказала Эллисон, и в следующую секунду ее накрахмаленная юбка мелькнула в дверях.
Черт возьми, подумал Майк, все еще чувствуя себя старым. Это ожидание уже тянется достаточно долго. Сегодня я снова поговорю с ней. Еще два года ожидания — это слишком много. Мы не становимся моложе.
