концов света, дабы развлечь новых обладателей миллионов, которые росли как грибы в лесу. «Отчего все так происходит? — с горечью спрашивал себя Саид и тут же признавался себе: — Не знаю! Не понимаю!» Пытаясь освободиться от этих навязчивых мыслей, он крикнул:
— Бутылку пива, прошу! — Затем добавил: — Похолоднее!
Бармен не слышал или просто не обратил на него никакого внимания. Он был занят другими. Саид прислонился к стойке бара, стал разглядывать бутылки на полках, удивился, не увидев ни одной бутылки арака[2].
— У вас есть арак?
Какой-то молодой человек обернулся, смерил его пристальным взглядом и спокойно произнес:
— Здесь не продают арак, господин.
— Почему?
Другой ответил с усмешкой:
— Мы ведь живем в эпоху виски.
Мужчина, сидящий на соседнем стуле, заметил:
— Арак давно вышел из моды.
— Но арак, — сказал Саид, — напиток наших отцов и дедов.
Мужчина ухмыльнулся:
— Да сниспошлется им милосердие… Они когда-то считали арак национальным напитком. А теперь — погляди вокруг — все пьют виски.
Молодой человек снова вмешался в разговор:
— В таком респектабельном казино, как это, пьют только виски. — И добавил: — Ты можешь найти арак в народных кафе.
— Знаю, — сказал Саид, — знаю. Но что же это происходит с нашей планетой?
— Ничего. Крутится себе, как прежде. Так нам говорили в школе.
Судя по одежде, этот юноша из состоятельной семьи. Довольно красив и слегка пьян. Саид внимательно посмотрел на него, затем обратился к бармену:
— Бутылку пива, пожалуйста.
Бармен даже не шевельнулся, а когда Саид повторил свою просьбу, то рассердился и пробурчал:
— Не видишь, я занят? Подожди!
— Сколько еще ждать?
— Откуда мне знать? Сказал тебе, подожди… или сядь за свой стол и проси у официанта.
— Я не сижу за столом.
— Это почему так?
— Видишь ли, я живу в палатке на берегу.
— Ну и что? Здесь казино. Сядь за стол, как другие.
Сказал и отвернулся, чтобы обслужить одного из сидящих у стойки бара. Тогда Саид резко схватил его за плечо и сурово бросил:
— Бутылку холодного пива, да побыстрей!
Жажда томила его, он не мог больше ждать. Бармен, рыхлый и медлительный, почему-то вдруг решивший повздорить, раздраженно сбросил руку Саида со своего плеча и закричал:
— Нет у нас пива! Уходи!
Саид подумал: «Вот и еще один молодой бросает мне вызов… На этот раз на суше. Ему следовало бы быть повежливее. Похоже, здешняя молодежь любит подраться, так что приходится за себя постоять. Не беда! Жизнь — это непрерывное сражение или большое соревнование… Нет никакой разницы».
— Слушай, я хочу холодного пива.
— Я уже сказал тебе, нет у нас пива! Уходи!
На стойке бара лежал нож, похожий на кинжал. Его положили туда случайно — возможно, кто-то забыл его. Бар ограждала деревянная решетчатая витрина, в неглубоких гнездах рядами соблазнительно сверкали бутылки спиртного — виски, коньяк, французское вино, — а над витриной возвышалась большая рекламная бутылка вина.
Разъяренный Саид хотел схватить пустые бутылки из бара и запустить в витрину с искрящимся желтым виски. Он был способен на это, и даже был убежден, что именно так и нужно поступить, что стычка с барменом стоит того: хоть как-то показать, что никому не нравится эта нечисть, заполонившая город и расползающаяся по побережью. Но, вспомнив, что в этот раз он приехал сюда, на море, в обществе уважаемых и дорогих ему спутников, Саид сдержался. Чтобы как-то остудить свой гнев, стремительно схватил нож. В глазах удивленного бармена отразился страх.
Внешне Саид был очень спокоен, но его спокойствие было заряжено внутренним напряжением: в глазах сверкали молнии, мускулы лица и широкие ноздри подергивались, кровь учащенно стучала в висках. Посетители бара, видя, что он взял нож, насторожились: уж не собирается ли он кого-нибудь пырнуть?
Положив ладонь на стойку бара, Саид ударил по ней ножом. Удар пришелся, как он и хотел, точно между средним и указательным пальцами. Перевернув ладонь, он ударил снова. Удар опять был нанесен туда же, С удивительной ловкостью, отменно отработанной на досуге, он ударял ножом по руке, переворачивал ладонь внутренней стороной вверх и прицеливался точно, чтобы не вонзить нож и не поранить руку, чего опасались наблюдавшие.
Этой опасной игре Саид научился в одном порту. Однажды он увидел моряка из Польши, который проделывал этот фокус с удивительной ловкостью, Стал тренироваться сам, пока не научился владеть ножом без риска, как тот моряк, который быстрыми, последовательными движениями вгонял лезвие между всеми пальцами. Такие движения требовали одновременно и завидного мастерства, и немалого мужества.
Это успокоило его, охладило гнев. Он подбросил нож в воздух и ловко поймал за рукоятку. Внешне спокойным жестом положил его на место, сделав вид, что ничего особенного не произошло. Снова спросил у бармена:
— Так есть у вас холодное пиво?
Один из сидевших у стойки бара сказал:
— Только виски. Приглашаем тебя, выпей с нами рюмочку.
Он приложил правую руку к груди:
— Спасибо. Но мне хочется холодного пива.
Перепуганный бармен вышел из оцепенения и тотчас подал бутылку пива и стакан.
— Прости, я не хотел тебя обидеть, просто был занят. Видишь, сколько народу.
Промолчав, Саид отстранил стакан. Когда бармен открыл бутылку, он схватил ее, поднял вверх, опрокинул, поймав пенную струю ртом, выпил до дна. Затем с прежним спокойствием поставил ее на стойку и приказал:
— Еще бутылку!
В баре царила тишина. Не было слышно ни единого звука, кроме журчания жидкости из поднятой вверх дном бутылки.
III
Погасли огни на побережье, Опустились пологи палаток. Бодрствовали только луна на небе да Саид Хаззум на земле у своей палатки, А быть может, так ему только казалось, когда погасли фонари и лампы в окнах казино, утих магнитофон, включенный на полную мощность.
Саид утолил жажду, Он был доволен собой, тем, что сдержался в решительный момент. Этот трусливый бармен даже не стоит хорошего удара. Что и говорить, слабые, жалкие людишки не заслуживают быть битыми. Вступая в драку с мелким подлецом, настоящий мужчина лишь унижает свое достоинство. Саид всегда так считал и, странствуя по портам, в большинстве случаев испытывал отвращение к драке с теми, кто этого не стоил, В такие моменты он говорил себе: «Бесполезно сражаться с трусами».
Он был рад мирному исходу и еще больше был рад тому, что не выместил на бармене досаду за свое
