вытирая руки о видавшее виды полотенце, которому давно пора было отдать в стирку.
Частичка Олы порывалась спросить, кому из божьих созданий достанется остаток пичуги, но я приструнила её порыв. Судя по упитанной фигуре священника, это и так было ясно.
— Давайте, нэдина, повторим прошлый урок, — отец Фергюс положил на стол «Деяния Создателя» — местный аналог библии, раскрыв его где-то посередине. Книга была старой, с пожелтевшими страницами, написанными от руки. Каждая глава начиналась с большой заглавной буквы, на фоне иллюстрации, соответствующей ходу повествования. На Земле такой красоты и в старинных летописях нельзя было встретить.
Ты забыла бумагу. Она была плотной, очень хорошего качества. Не то, что её жалкая копия, на которой была накарябана схема каралара.
Но главное, что страницы были убористо испещрены множеством совершенно неизвестных мне значков. Пришлось в спешном темпе мобилизовывать память девочки, которая хоть немного разбиралась в этой клинописи.
Вообще-то это были руны.
Да хоть иероглифы. Легче мне от этого не было. К счастью, Ола оказалась прилежной ученицей, добросовестно их выучившей. Осталось чуть поднапрячься, чтобы распознать текст и сложить отдельные знаки в слова и предложения. Сначала медленно и неуверенно, а потом всё лучше и лучше дело пошло.
— Что? — прервав меня, переспросил Фергюс, — Какой ещё «калам»? Лесной кот? Откуда он там взялся?
Я с трудом развернула толстенную книгу и указала пальцем на руну.
— Хм-м, — хмыкнул священник, почесав рукой затылок. Поскрёб руну ногтем, ничего не изменилось, — Сейчас исправим, — он взялся за нож, аккуратно подчистив ненужную завитушку.
Теперь место «кота» заняло «копыто» — рооб. В результате главный герой смог благополучно уснуть под цокот копыт, а не вой диких котов.
Осталось за него только порадоваться.
— Молодец, нэдина, — похвалил меня патер, — теперь давайте займёмся письмом.
Никаких письменных принадлежностей в наличии не было, так что мы, не мудрствуя лукаво, вышли во двор. Фергюс прихватил с собой табуретку, а я села на небольшой чурбачок, положив на него сверху подушку. «Писчей бумагой» нам служила утоптанная земля, а «стилом» — прут. Что-то он мне смутно напоминал. Тонкий, гибкий, крепкий. Неужели это розга? Что ж, весьма символично.
Ученье — свет, а неучёных — по заднице, чтоб мозги прояснились.
Ну не у всех они там. Хи-хи-хи.
Кто бы говорил.
Отец Фергюс произносил какую-нибудь незатейливую фразу вроде: «Мюсси прибежала есть мясо» или «птички прилетели клевать крошки».
Так патер комментировал пришествие божьих тварей, почуявших бесплатное угощение. Мюсси, например, была вильей — юрким зверьком, наподобие ласки. Ей «по должности» полагалось, не жрать мясо на халяву, а замещать обязанности кошки, гоняя местных шуг — грызунов, чуть поменьше крысы с покрытым короткой шерстью хвостом.
В общем, Фергюс, как акын (что вижу — то пою), слагал предложения, я их старательно записывала, он проверял, не находя ошибок, хвалил, и всё начиналось по-новой. Единственное, что писала я медленно. Тут главное — опыт, а его было маловато.
— Отлично, нэдина, давайте перейдём к счислению. Пишите: к двадцати трём прибавить пятнадцать.
Я старательно вывела все «крестики-нолики», вместе с итогом «тридцать восемь».
— Готово.
— Так быстро?!
Действительно, что-то я тогда раздухарился. Ещё один пример, решённый с такой же скоростью, и Фергюс убедился бы, что я такой же дока в математике, как д'Артаньян, который, если верить Александру Дюма, считал, как Архимед.
Ты меня переби-ил.
Больше не буду. Рассказывай сама.
Пока патер был в ступоре, надо было придумать, как вывернуться из щекотливой ситуации. И возможность нашлась.
— Отец Фергюс, я хотела спросить, — захлопала я невинными глазками, — а вот купцы, они считают как-то по-другому?
Священник удивлённо уставился на меня.
— И откуда вам это известно?
— Заметила у торговцев на ярмарке в Омморе.
Ола действительно видела какие-то закорючки на бумажных листах, которыми торгаши, отчаянно споря, тыкали в нос друг другу, но значения их девочка понять не могла. Удивилась, конечно, но скоро об этом позабыла. Всё-таки на ярмарке столько всего интересного: и яркие наряды, и красивые безделушки, и приезжие артисты с забавными зверушками. Что ей какие-то непонятные каракули.
А вот я догадалась и взяла на вооружение. И вот — пригодилось.
— Долго объяснять, нэдина.
— Вы думаете, я не пойму? — надула я губки.
— Да нет, просто не представляю, зачем вам это надо.
— Чтобы знать, — я вскинула на патера удивлённый взгляд.
— Но зачем?
— Торговцам ведь часто приходится считать, значит их закорючки удобнее?
— Да, вот только лица благородного происхождения в королевстве Левор ими не пользуются.
— Только у нас?
— В вольных баронствах они тоже не в чести, я уж не говорю о кочевниках и давгах.
— А в империи?
— Там эта система счёта и зародилась.
— И купцы тут же взяли её на вооружение?
— На вооружение? Забавно, — усмехнулся священник, покачав головой, — Что ж, можно и так сказать.
— А имперские дворяне ею пользуются?
Отец Фергюс задумался.
— Хм-м, в империи… там всё по-другому…
И, подбирая слова попроще, чтобы даже маленькой девочке было понятно, патер принялся объяснять, как устроена имперская система образования, а затем разговор плавно перешёл на саму Роверскую империю, названную так по имени столицы. Совсем, как Римская.
Отец Фергюс оказался превосходным рассказчиком. И не только потому, что у него язык был хорошо подвешен. Он сам в прошлом был купцом…
Не купцом, а только приказчиком.
Ну пусть только служащим, а не хозяином, но по торговой же части. Поэтому и объездил с караванами весь Левор, вольные баронства и половину империи. Бывал он и у кочевников, и у давгов. Но вот, когда речь зашла о последних, священник нахмурил брови и так сверкнул глазами, что я поспешила перевести разговор на другую тему.
В общем, я считаю, что эта беседа стала для меня самым важным событием дня. Одно обидно, я окончательно уверилась, что мы не на Земле.
А то раньше было не ясно? Незнакомые страны, неизвестные звери…
Ну пока ещё оставалась хоть какая-то призрачная надежда. Мало ли, как в старину назывались государства. А животные, да люди постоянно уничтожают целые виды, раньше их никто и не считал. А тут всё, окончательно и бесповоротно — я попал. Нет — я ПОПАЛ!!!
Теперь только остаётся вжиться в эту реальность и со всем смириться.
