- Ты любишь золотое витамское, стихотворец, - бросил он, небрежно поглаживая пальцами свиток, что так и не выпустил из рук.
Незнакомец утверждал. Казалось, он читал своего гостя как буквенную вязь на пергаменте, и ни одна мысль не смела от него укрыться. Или он вызнал о стихотворце все, что только можно, прежде чем встретиться лицом к лицу. Ветер решил, что больше отмалчиваться не стоит.
- Господин превосходно осведомлен о моих предпочтениях. Слишком много чести бродячему стихотворцу.
- Возможно.
Серый уткнулся в свой свиток, не забыв еще раз жестом пригласить гостя отведать напиток. Если в вине не было отравы или чего-нибудь похуже, то после вчерашнего он слишком явно перебарщивал с гостеприимством. Ветер усмехнулся. Неужели радушный хозяин надеется, что его приглашение благосклонно примут?
Серый поднял голову.
- Не слишком ли часто Вольный Ветер рисковал своей жизнью, чтобы отступить перед кувшином витамского? - уронил он, собственноручно наполняя оба кубка.
Уверенные, четкие движения, снова ничего лишнего. Золотая влага так и светилась, впитывая отблески недалекого пламени.
- 'Слезы Нимоа'. Никогда не слышал?
- Приходилось. - Ветер с любопытством воззрился на невзрачный, потемневший сосуд. - Даже пробовать. Однажды.
- О нет, - усмехнулся Серый, поднимая свой кубок. - Ныне секрет благословенного напитка безвозвратно утерян. Все - жалкие потуги. Последние капли настоящих 'Слез' были закупорены еще до рождения нашего великого стихотворца. И кое-где их еще можно отыскать. Однако не исключено… - Кубок ушел в тень перед его обличьем, хозяин сделал медленный глоток. - Что это последние. И если бы мне вздумалось отравить своего гостя, я бы выбрал… - он вновь отведал напиток, - что-нибудь менее редкостное.
Он снова попал в цель.
Хотя не нужно быть великим провидцем, чтобы в этот раз проникнуть в мысли Ветра. Не стоит поддаваться на такие простые фокусы. И поторопить Серого: представление затянулось, уже давно пора перейти к делу.
- Я благодарен господину за лестный выбор, но не могу разделить с ним редчайшее удовольствие. Потому что, несмотря на незавидное положение, никто не вправе требовать от узника изменить своим привычкам. А я не привык пить витамское с людьми, лица которых нельзя разглядеть.
Он ожидал всего, чего угодно: вспышки, гнева, едких насмешек, на которые его собеседник наверняка большой мастер. Всего, но не этого.
Незнакомец небрежно поднял капюшон, откинул за спину.
- Значит, нет больше повода для отказа?
Казалось, Серый намного моложе Ветра. Складки лишь обозначились на лбу, седина едва тронула у висков темные, почти черные волосы. Правильные черты, ничем особенно не примечательные. И глаза, необычные, ярко-синие, лишенные возраста. Взгляд пронизывал. В нем не было неприятной цепкости или тяжести, буравящего беспокойства. Словно незнакомец без труда мог прикоснуться к сокровенному, спрятанному глубже некуда, точно каждая мысль была доступна и видна, как путник на безлюдной дороге. И мягкая вкрадчивость каждый миг готова была смениться настойчивостью, повелением.
Ветер не мог отвести взгляд не только потому, что не в его обычае упускать столь явный вызов. На какой-то миг он ощутил непонятную связь, даже родство, почти неуловимое. И в то же время незнакомец казался опаснее любого, кто до сих пор встречался на пути. И снова эта страсть, мелькнувшая в синей глубине и тотчас растворившаяся… Она напоминала о чем-то… несбывшемся, быть может…
Он тряхнул головой, отгоняя наваждение. У Серого едва заметно приподнялись уголки губ. Доволен.
- Кто ты? - напрямик спросил Ветер, отбросив ненужные церемонии.
- Хороший вопрос, - незнакомец ободрительно кивнул, пригубил из своего кубка. - Только что ты имеешь в виду, стихотворец?
Ветер замялся.
- Ты… здешний хозяин? И не только этого Святилища?
В ответ - легкий кивок.
- А в Вальвире ты тоже… вроде хозяина?
- Почему же 'вроде'?
- Значит… - Ветер не знал, что бы еще сказать. - Ты ведь редко показываешь лицо?
- Это правда.
- Значит мало кому известно, кто на самом деле заправляет в Вальвире?
- Мало. Но лица я не являю даже собственным слугам. Почти никому. Удобно быть безликим, ты не находишь, стихотворец? - по-дружески обволакивал он Ветра. - Никто не может быть уверен, что меня нет рядом, и потому я вездесущ.
- Ты главный служитель здешнего Святилища? - спросил Ветер, уже чувствуя, что попал впросак.
- О нет. Ведь что такое Святилище? Пережиток древних традиций, не интересных больше ни местным светочам, ни черни. И в особенности тем, кто ими заправляет. Старик Гильхер, здешний старожил, давно это понял, потому и главенствует в этой 'пещере', - нелестно отозвался Серый о Святилище. - Он давно мечтает возродить былую славу служителей Дракона, потому полезен… А еще хитер и хранит многие знания… но не видит дальше своего носа.
- Кто же тогда ты такой и что тебе от меня нужно? - Ветер начал терять терпение. - К чему эти бесконечные представления? Вчерашнее - да, понимаю. Оно было великолепно. А я все гадал, что за мастер руку приложил! А к чему вот это? - Он широко обвел рукой все вокруг: огонь в очаге, кубки с вином, самого хозяина. - Сначала ты обрушиваешь на мою голову все возможные беды, потом обхаживаешь с превеликим тщанием, сыплешь ненужными мне откровениями, которых никто не ждал… Что ты хочешь от меня?
- Всему свое время. Предчувствую, наш разговор будет долгим, - синие глаза обезоруживали, и стихотворец приказал себе оставаться настороже. - Считай вчерашнее… проявлением моей силы… умения, возможностей… и всего прочего. А еще небольшим уроком тебе. Ты же видел, как прежние почитатели на тебя набросились? Слышал, как чуть ли не крови требовали?
Ветер промолчал.
- Я был там, - сообщил Серый. - И от меня ничто не ускользнуло. Ты ведь очень умен. Все понял. Ты такой, как я себе представлял, Вольный Ветер. И теперь ты знаешь, что всю жизнь гонялся за пустыми мечтами. Твоя слава, боль, стремление вечно угождать им, - все ничто. Все обернулось прахом, стоило кинуть толпе новую кость. К тому же… наполовину прогнившую кость, грубо и наспех сработанную. Но эта сказка приглянулась им больше любой другой твоей истории, из которых многие - чистая правда, от первого до последнего слова, даже если что-то там выдумано для пущей простоты изложения. Ведь я прав?
Точно вчерашним вечером он единственный слышал мысли Ветра. Одну за другой.
- Сколько ты отказывался от почестей, денег, спокойной жизни, чтобы не утерять славы любимца черни? Я знаю твою жизнь. Мои люди шаг за шагом вызнали все твое прошлое. Последние же годы - не отставали от тебя ни на шаг.
- Ильес? Или Така? - спросил Ветер.
- Оба. Но надо отдать тебе должное, Ильес не устоял. Как прежде Драмма. Помнишь его? Он не пропал безвестно, не отстал по дороге, его удалили от тебя насильно. Как только перестал быть полезен. А Ильес вообще недолго продержался. Еще несколько дней, и наш впечатлительный друг проговорился бы любимому Учителю. Его схватили, когда парень пытался пробраться вслед за тобой к городским воротам. Планы у него были невнятные, но совершенно неистовые.
Что-то теплое всколыхнулось в груди, хоть Ильес и надзирал за ним от самой Мирры. Не приходилось сомневаться, что с ним сталось.
Серый покачал головой.
