— Почему был? — невольно перебил его Аргентинец.
— Да, к несчастью, был. — Хавтан сожалеюще развел руками. — Работа у них не приведи Господи, за год десятерых своих ребят похоронил, стали нервы шалить. С женой неполадки — она у него оттуда, из Владивостока, — не прижилась в Москве, квартиры нет, в общем, бросила его и уехала домой. А тут среди его людей словно вирус завелся — страх, и как следствие — увольнение за увольнением: не хотят молодые за гроши жизнью рисковать. А с новой командой, когда не чувствуешь за спиной своих, идти на штурм очередной бронированной двери не в жилу. А может, уже и возраст берет свое... короче, подал рапорт об увольнении. А профессионал-то хоть куда: прошел школу диверсионной подготовки, в электротехнике шурупит, а бомбу из подручных материалов изготовить — раз плюнуть. Могу с ним переговорить, если хочешь, — предложил он, потянувшись к звонку, чтобы кликнули Самурая.
Городецкий потер в раздумье щеку.
— Нет, этот мне не подходит. Я его видел в зале — у него затяжная депрессия, по себе знаю. Потом я, как человек старых правил, ментам не доверяю — ни бывшим, ни даже люберецким. Ты мне найди кого- нибудь из наших, кто из зоны вернулся, сидел по серьезной статье, не баклан какой-нибудь, кому деньги позарез нужны, у кого дети голы-босы, семья голодает. Ему богатого пришмолять в радость будет. А план у меня разработан, нужен только исполнитель.
— Сколько ты готов заплатить? — уточнил по-деловому Хавтан.
— Десять тысяч, как принято сегодня, я консультировался, плюс еще пять тысяч за срочность. Будет выжимать еще две-три штуки, соглашайся, если человек серьезный.
— Хорошо, заметано, — хлопнул ладонью по столу хозяин ресторана. -Завтра до обеда сиди дома, он сам тебе позвонит, назовется, скажем, Жорой, пригласит куда-нибудь пообедать и договориться об очередной картежной игре. Место встречи назовешь сам. Лады?
Городецкий кивнул и поднялся с кресла. Уже направившись к двери, Аргентинец неожиданно вновь вернулся к столу.
— А ты, Леонид Андреич, прав: твой Самурай действительно представляет интерес. Может, на что и сгодится. Дай-ка мне его телефон, может, я его телохранителем возьму. Только предупреди, пусть с выпивкой завяжет, я сам редко пью и пьяниц не люблю, у них другая психология...
— Ну, вот и лады, — явно обрадовался Хавтан, — а то я расстроился, что ты недооценил моего человека. А в телохранители — это в самый раз... Ты не смотри, что он как медведь, я видел его в спортзале: пантера, гепард, удав. Жаль будет, если Самурай уйдет к другому хозяину. — На этом они и распрощались.
Покидая ресторан, Аргентинец внимательно осмотрел зал — вроде новых лиц не прибавилось. То же самое проделал на автостоянке — ни убыло, ни прибыло ни одной машины; обладая фотографической памятью, он мог поручиться за это. Осторожность никогда не помешает, тем более что Александр Михайлович — темная лошадка и заниматься им вплотную, узнавать, кто он и какие силы за ним стоят, у Городецкого времени не было, а теперь, после разговора с Хавтаном, в этом и надобность отпала. Но действовать надо осторожно, чтобы Александр Михайлович, не дай Бог, не раскусил его затею... 7
Но Аргентинец или переоценил свои возможности, или, наоборот, недооценил интуицию удачливого партнера. После того как Аргентинец нанес визит в гостиницу 'Украина', Александр Михайлович почувствовал, что хозяин хаты на Кутузовском расставаться со своей квартирой ни при каких обстоятельствах не собирается, а четыреста тысяч ему в такой короткий срок не собрать — время шальных денег в Москве прошло. Значит, остается лишь один известный и хорошо отработанный в России вариант. Криминальные круги быстро выработали убеждение, что проще убить кредитора, своего, так сказать, благодетеля, у которого вчера в ногах валялся, прося взаймы, чем возвращать ему долги. Оттого уже который год изо дня в день отстреливают в России банкиров и богатых людей. По такому верному пути может пойти и Аргентинец, хотя репутация у него доселе по этой части была безупречной. Свои долги всегда возвращал в срок, а по отношению к проигравшим вел себя достойно, если не сказать благородно, московская молва хранила о нем десяток подобных легенд. Впрочем, в том и состоит репутация каталы высокого полета. Но Александр Михайлович любил пословицу: береженого Бог бережет, и за Аргентинцем был устроен жесткий догляд — поставили на прослушивание его телефон и организовали плотное наружное наблюдение, когда он выходил из дому. Так что постоялец гостиницы 'Украина' хорошо знал, как у Аргентинца идут дела и почему он не появляется в Барвихе, он не ошибся в своем прогнозе: денег тот собрал чуть больше четверти от нужного, а значит, оставался один проторенный путь...
Поэтому, когда Александру Михайловичу доложили, что Аргентинец приехал в 'Золотой петушок', тот велел 'работать' тщательно и не светиться — с Хавтаном у жильца с шестого этажа были особые счеты. По правде сказать, он несколько обеспокоился: не сошлись ли тут два интереса, — и срочно послал к ресторану свой 'лендровер', начиненный сложной аппаратурой. Но записать разговор в кабинете директора не удалось. Откуда Александру Михайловичу было знать, что Слава Неделин, по кличке Картье, в свое время делал Хавтану не только прослушивающее и просматривающее устройство, но и поставил дорогой защитный экран, потому люди Александра Михайловича остались с носом.
Наткнувшись на совершенную технику по защите стен от прослушивания, наблюдающие доложили об этом Александру Михайловичу, и хозяин 'лендровера' велел всем возвращаться на Кутузовский, к дому Аргентинца, занять там исходные позиции и перейти на круглосуточное наблюдение — операция подходила к завершающему этапу. Человек, сорвавший куш в Барвихе, знал наверняка, зачем Аргентинец приехал к Хавтану, но ему важно было другое -кого нанял Городецкий и какой план они разработали, а главное, где предстоит охота на него: в гостинице, на улице, на трассе или в Барвихе? Если б Хавтан только знал, кого хочет убить Городецкий, он не стал бы искать заказного киллера, а сам бы достал из потайного места пистолет-автомат 'айграм', который он все-таки выкупил у Самурая, отправился на охоту за постояльцем гостиницы 'Украина' и вряд ли потребовал бы с Аргентинца уплату за свои ритуальные услуги.
Впервые со дня проигрыша и аварии Городецкий спал спокойно. Решение принято, цель ясна, исполнитель есть, и он не терзался сомнениями. Оставалось главное, как и в картах, чтобы не подвела госпожа удача, уж очень у нее капризный, непредсказуемый характер. Живя в волчьем мире, Аргентинец впервые ощутил на своей шкуре гладиаторский закон: или ты, или тебя — и он вынужден был сделать свой выбор.
Ровно в одиннадцать часов позвонил человек, назвавшийся Жорой, и пригласил куда-нибудь пообедать, а заодно договориться о серьезной пульке на предстоящую субботу-воскресенье — в общем, Хавтан закрутил карусель. Место встречи Аргентинец обдумал заранее, для этого лучше всего подходила оживленная в этот час Тверская, и он сказал:
— Хорошо, суббота у меня свободная. А насчет обеда не возражаете? Значит, встретимся через час у старого ресторана 'Якорь' у Белорусского вокзала?.. Знаете? Я человек пунктуальный, у меня день расписан по минутам, пожалуйста, не опаздывайте. — И Аргентинец положил трубку. Все шло как по маслу, и он с удовольствием потер руки, кажется, сегодня госпожа удача встала с любимой ноги.
Об авансе киллеру он не подумал ни вчера, ни с утра и сейчас бросился к тайнику и тут же задумался: а за срочность тоже причитается аванс? В конце концов, деньги вещь щепетильная, и киллеры, по слухам, народ страшно привередливый и капризный, как примадонны, вероятно от избытка заказов и щедрого финансирования. Аргентинец на всякий случай сделал два свертка из стодолларовых купюр: в пять тысяч и в две с половиной тысячи. И сразу поспешил в гараж, выходить из автомобиля он не собирался, лишь на минуту тормознет перед рестораном и заберет исполнителя в машину. Тут, в 'саабе', он получит инструкции и деньги, если, конечно, сговорятся.
Молодой человек, лет тридцати — тридцати пяти, в новомодном просторном кашемировом пальто с ярким шарфом, переминался с ноги на ногу у входа в 'Якорь'. Еще увидев его издали, Аргентинец подумал: 'Если бы за мной был хвост, то не надо иметь семи пядей во лбу или заглядывать в анкету этого 'джентльмена', чтобы понять, что парень имел ходку в зону и, возможно, не одну'. Об этом убедительно говорили землистый цвет лица, жидкие, посеченные волосы и манеры. Хотя он вроде и не демонстрировал их, а всего лишь пританцовывал на месте тощими ногами, обутыми в модные туфли на тонкой кожаной подошве, не рассчитанные на конец ноября, и время от времени резко зыркал по сторонам — жесты, повадки зоны он впитал крепко, их никогда, ни под каким костюмом не скроешь. Выходило, что Хавтан прислал серьезного человека, а Аргентинец, как и наметил, подъехал ближе, приоткрыл дверцу и,
