знали и принимали как завсегдатаев.
Только свернув с Тверской направо, на автостоянку перед кинотеатром 'Дом Ханжонкова', прежде называвшимся 'Москва', Карлен увидел небывалое скопище роскошных иномарок и не сразу понял, что все они стараются припарковаться на площадке перед 'Пекином'. У въезда на стоянку стоял вальяжного вида распорядитель, ловко направлявший машины на соответствующие места; он пропустил Карлена с его 'мерседесом', видимо приняв его за званого на сегодняшний банкет гостя. Как только они с Олей вышли из автомобиля, на стоянку под восторженный гул встречающих въехал кортеж свадебных машин, элегантно украшенных цветами, без всяких пошлых надувных шаров и пластмассовых кукол. И они поняли, что кто-то арендовал в 'Пекине' зал на свадьбу. К головной машине, огромному черному 'кадиллаку', где сидели жених с невестой, кинулись гости с цветами. И Ольга потянула Карлена туда же — ей хотелось посмотреть платье невесты, в последнее время они тоже часто говорили о свадьбе, о церковном венчании. После первых объятий, приветствий, поздравлений у 'кадиллака' толпа гостей расступилась и открыла дорогу молодоженам к ресторану, и под ноги им полетели розы — новая традиция на богатых свадьбах в России.
— Какое платье! — с восторгом прошептала Ольга. — Наверное, в Париже на заказ сшили. Красивое и без шлейфа, удобно танцевать, — азартно комментировала она наряд невесты.
Но Карлен не видел ни наряда невесты, ни самой невесты, его внимание привлекли шаферы жениха — в элегантных смокингах на располневших фигурах, с белыми атласными лентами через грудь, по давней русской традиции. Как-то давно, еще до знакомства с Олей, ужиная с Крисом и Абреком в 'Пекине', Карлен видел этих вальяжных господ неподалеку за соседним столом и помнил, что одного кличут Дантес, а второго Шаман, знал он и то, что на ближайших выборах они наверняка выставят свои кандидатуры на президентский пост, а депутатские мандаты в Государственную думу в ту пору уже имели оба. Чуть поодаль за шаферами-дружками, на позиции телохранителя, шел Хавтан, владелец ресторана 'Золотой петушок'. Незнаком был Карлену только жених, его он никогда и нигде не встречал, хотя большинство окружавших молодоженов людей Норман видел часто: в казино, в хавтановском ресторане, на бегах, в автосервисе иномарок, ночных клубах, в 'Пекине', наконец. Видимо, седеющий жених не первой молодости был влиятельный человек, раз такие высокие господа оказались у него доверенными людьми на свадьбе.
— Вот заснять бы это платье! — продолжала мечтательно восторгаться Ольга, завороженная нарядом невесты.
Но Карлен, в лацкане пиджака которого всегда наготове таился глазок скрытой микрокамеры, уже давно усиленно фотографировал и молодых, и окружение, и всех подходивших гостей — чувствовал, что эти снимки когда-нибудь очень ему пригодятся. Судя по заставленной автостоянке, свадьба намечалась грандиозная, а машины все прибывали. Уже когда жених с невестой подошли к распахнутым настежь высоченным дверям 'Пекина', появился чуть запоздавший Аргентинец в белом смокинге, рядом с ним — жена и дочери, в руках у женщин были роскошные букеты. 'Значит, вездесущий Аргентинец хорошо знает жениха', — почему-то подумал Карлен. Телефон Городецкого давно уже стоял на прослушивании у Татляна, и он решил дня через два внимательно изучить записи разговоров каталы, который наверняка в беседе с кем-нибудь обмолвится о сегодняшней роскошной свадьбе в китайском ресторане.
Среди множества иномарок Карлен узрел и две машины фирмы 'Кара-Дюшатель', только других расцветок: белую и жемчужно-дымчато-перламутровую, на фоне даже самых престижных моделей эти автомобили выглядели вызывающе роскошно. Карлен, занятый личными делами, уже три дня не видел своих друзей с четвертого этажа, и 'кара-дюшатель' навела его на мысль поискать их тут, но сколько он ни оглядывал плотно заставленную стоянку, знакомой машины, на которой он часто выезжал сам, не было видно. Хотя, судя по составу гостей, особенно по их количеству, Крис с Абреком вполне могли быть приглашены на это претенциозное торжество. Отыскать соседей не удалось, и Карлен, потерявший интерес к чужой свадьбе, отъехал от 'Пекина'.
Тот вечер Карлен с Олей провели тоже шумно и весело — в хавтановском ресторане у Петровича. В тот день там отмечали день рождения сразу три компании: шампанское лилось рекой, оркестр не умолкал ни на минуту, и специально приглашенные цыгане из театра 'Ромэн' придали гулянью особый, по-русски залихватский шарм, так нравившийся Карлену.
История, когда они не попали в 'Пекин' из-за чужой свадьбы, скоро забылась, и Карлен с Олей ни разу не вспоминали о ней, хотя Татлян, проявив снимки, сделанные на автостоянке рядом с кинотеатром 'Дом Ханжонкова', обратился к своим друзьям с четвертого этажа, надеясь прояснить ситуацию: почему такие влиятельные люди, как Дантес и Шаман, были шаферами со стороны жениха, человека неизвестного для широкой публики? И почему с такой помпой отмечалась эта свадьба — ведь не политик, не банкир, не предприниматель, не эстрадный кумир? Крис с Абреком, рассматривая фотографии, узнали почти всех присутствующих на торжестве людей. Это вдохновило Абрека на поучительные откровения:
— Дорогой Каро, ничего случайного в жизни не бывает. Если состоялась такая роскошная свадьба, значит, человек заслужил подобные почести. Ты прав, не на всякую свадьбу пойдут и Дантес, и Шаман, представляющие наивысших авторитетов в государстве. А что касается скромного, на твой взгляд, жениха, то это легендарный человек из уходящего поколения. Например, его хорошо знал наш дядя Рафик Сво. Он как-то, упоминая о нем, изрек: это великий человек, чистодел! Но чем этот великий занимается, рассказать не успел, что-то увело в тот раз разговор в другую сторону, а допытываться у нас не принято, дурной тон, западло, когда надо, сам скажет. Но чистодел — означает мастерство, что-то по высшему пилотажу. Может, он из тех редчайших людей, художников-ювелиров, которые отладили в начале семидесятых чеканку старых царских золотых монет достоинством в пять и десять рублей — самого привлекательного товара для тех, кто любил прежде 'солить' деньги, таких гобсеков пруд пруди. Никакая экспертиза, кроме Пробирной палаты при Гохране СССР, не могла установить подделку, все совпадало: абсолютные параметры, точнейший вес, чисто золотой звук, а золота там была только одна десятая часть. Таких мастеров и называют с уважением — чистоделы. В любом случае он человек высочайшего авторитета, за это головой ручаюсь. Он, видимо, давно отошел от дел, еще до нашего появления в Москве, иначе бы мы точно знали, кто он, чем занимается. А теперь, вероятно, живет в свое удовольствие, как видишь, решил семьей обзавестись, значит, раньше жил по иным понятиям: братан в законе не имел права на семью, на собственность. Сегодня авторитет такого человека, его слово дороже золота, дороже бриллиантов. Случись какой-нибудь важный спор, разборка между большими людьми — обратятся к нему. И как он скажет, так и будет, нравится это кому или нет. Как говорят юристы, приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Но ошибись он, прими чью-либо сторону — больше к нему не обратятся. Независимый и неподкупный судья нужен не только в гражданском обществе, но и в уголовном мире, иначе конец: хаос, беспредел.
— Да, жаль, не были мы званы на эту свадьбу, — поддержал Крис, -погуляли бы рядом с такими корифеями. Жаль, не запомнил, какая у него кликуха, хотя Сво нам тогда ее называл, точно. Но ничего, дорогой Каро, мы свое тоже возьмем и пригласим самого чистодела на наши свадьбы, если сами, конечно, доживем до таких дней...
Вот такой неожиданный комментарий получил Карлен по поводу свадьбы в 'Пекине'. 2
Прошло всего лишь три месяца со дня пышной августовской свадьбы, и Карлен с Олей еще раз вспомнили о ней. Но на этот раз репортер светской хроники из 'Лос-Анджелес таймс' проявил к ее главным участникам гораздо более пристальный интерес.
В конце ноября, в один из промозглых дней позд-ней московской осени, когда уже выпал первый снег и все напоминало о предстоящей зиме, Карлен заехал к Ольге домой, захотел повидаться с ней, да и новость приятная для Олега Даниловича имелась. Приехал он без предупреждения — сразу после интервью с одним молодым скрипачом, которому специалисты с восторгом прочили лавры Давида Ойстраха или даже Иегуди Менухина, — и попал за накрытый стол. Ольга, ока-зывается, только полчаса назад вернулась из института, а гость к столу у всех народов считается счастли-вой приметой, о чем ему не преминули поведать. После такой преамбулы новость для Олега Даниловича явилась как божий дар, а не как дальний, ловко рассчитанный ход американской разведки. Один из всемирно известных университетов в Вашингтоне, округ Колумбия, собирался издать его учебник по химии, который он написал для студентов высших учебных заведений СССР еще лет пятнадцать назад. Гонорары за издание для потерявшего ориентиры в жизни профессора показались просто гигантскими, снимавшими все финансовые проблемы.
Посидев за столом, Карлен с Олей оставили счастливых родителей на кухне и уединились, как
