поспешил сейчас. В магазине приветливая продавщица подобрала ему два роскошных букета: один из плотных бутонов желтых роз на длинных ножках, а другой из чисто белых, незнакомых ему прежде голландских цветов, чем-то напоминавших озерные лилии. Не поднимаясь в номер, с охапкой в руках он зашел в ресторан и заказал примеченный еще за обедом столик в крайнем ряду у стены, откуда хорошо обозревался весь зал. Белые цветы тут же при нем поставили в плоскую хрустальную вазу, и стол, даже без яств, вмиг преобразился. Подробно обсудив с официантом закуски, горячее и десерт, фрукты и зелень, он сделал заказ и поспешил в номер, чтобы приготовиться к встрече. Кто знает, что сулило это новое знакомство... 7
Минут за десять до назначенного срока Фешин вышел к парадному входу гостиницы. Несмотря на плотные предосенние сумерки, площадь перед отелем просматривалась хорошо, к тому же вот-вот должны были зажечься причудливые, стилизованные под старину фонари. Прекрасно упакованный букет желтых роз он держал за спиной, чтобы обрадовать девушку в последний момент, и неотрывно глядел на аллею, откуда, как ему казалось, должна была появиться прекрасная незнакомка. Но на аллее не было ни души, и Фешин невольно вздрогнул, когда за спиной вдруг услышал знакомый голос:
— И кого же вы так внимательно выглядываете? Я думала, что вы ждете только меня...
Он неловко повернулся и, слегка поклонившись, молча протянул цветы...
Если бы не давешнее знакомое вишневое платье, он, наверное, не узнал бы продавщицу из 'Астории': густые, разбросанные до того по плечам волосы были собраны сейчас на затылке, отчего сразу стала заметна ее высокая лебединая шея с тонкой ниткой жемчуга. Преобразилось и лицо! Гладко стянутые у висков волосы по-иному оттеняли глаза, чистый лоб, и вообще, вечерняя прическа преобразила девушку до неузнаваемости — она словно перенеслась в начало века или даже перешагнула в прошлый, знакомый нам по гравюрам, по музейным портретам Рокотова и Брюллова... Все это Тоглар ухватил цепким взглядом и оценил в доли секунды...
— О, какие прекрасные розы! Теперь я спокойна, верю, что вы ждали только меня, — без тени жеманства, но как-то действительно радостно сказала Наталья и улыбнулась.
Константин Николаевич внутренне обрадовался, что девушка не лишена юмора, наверное, легка характером, и если кокетничает, то довольно мило. Вульгарность всегда коробила Фешина, и он не хотел бы на нее напороться.
Была пятница, самый загульный день в крупных городах — Ростов здесь не являлся исключением, — и, когда они появились в зале, ресторан уже заполнился на три четверти, большинство столов, как и у него, оказались заказаны заранее, но и на пустовавших густо стояли таблички 'Зарезервировано'.
Когда он подвел ее к своему месту, Наталья, восхищенная изысканностью накрытого стола, после минуты немого восторга промолвила:
— Наверное, платье от Ив Сен-Лорана и костюм от Версаче стоят того, чтобы их обмыли. Допускаю, что и наше знакомство следует отметить достойно, но признайтесь, у вас день рождения или вы приобрели на корню известный банк, а может, следуя замашкам шейхов, купили нефтяное месторождение?
Тоглар оценил сметливость девушки и, усаживая ее на место, поцеловал руку у тонкого запястья.
— Я не намерен от вас ничего скрывать. Конечно, есть и третья причина, о которой вы догадались, но об этом позже... — И, достав из серебряного ведерка, наполненного колотым льдом, бутылку французского шампанского, он разлил по высоким бокалам-креманкам золотистый пенящийся напиток...
Через полчаса в зале погасли огни тяжелых хрустальных люстр, свет остался гореть только над эстрадой, но на столиках зажглись стилизованные свечи в высоких дивных лампах и низкие разноцветные огни торшеров среди живой зелени. Заиграл оркестр, и наиболее нетерпеливые и влюбленные потянулись танцевать, но час пик для танцев еще не пришел. Тоглар, как завсегдатай злачных мест, остро чувствовал этот пограничный момент. Он любил рестораны и знал, что это единственное место, где можно успешно поднять свое настроение за счет других, ведь в плохом расположении духа люди обычно пьют дома, в одиночку, в лучшем случае — за стойкой бара. Он всегда подзаряжался энергией в уюте больших, шикарных ресторанов, где играли первоклассные оркестры. Позже один психолог подтвердит его наблюдения, объяснив, что аура от всеобщей радости, подъема, пусть даже вызванного искусственно, алкоголем, может рассеять любую подавленность.
Как хорошо, приятно было сидеть рядом с девушкой, контакт наладился без особых усилий. Французское шампанское 'Канард-Дюшене' время от времени они перемежали мягким греческим коньяком 'Метакса', да и с закусками он попал в точку, ибо Наталья, оказалось, как и он, неравнодушна и к семге, и к миногам, и к тонкому салату из крабов, и заливному из севрюги; морская направленность ужина гасила спиртное — Тоглар хорошо знал об этом.
Заиграли что-то знакомое, давнее, минорное, и Наталья предложила:
— Потанцуем?..
А когда оркестр смолк и Константин вместе со всеми стал аплодировать оркестрантам, кто-то сзади сильной рукой взял его за плечо. Фешин оглянулся. Крупный мужчина в элегантном смокинге, с белым муаровым галстуком-бабочкой, коротко стриженный, в дымчатых очках, закрывавших половину лица, глядя в упор, спросил:
— Тоглар?
Глава 2. Казино в Коктебеле
1
Ближе к вечеру, когда спала изнуряющая августовская жара, а с невысоких холмов, окаймляющих коктебельскую бухту, подул слабый ветерок и на пляжи вновь потянулся отдыхающий люд из разбросанных на берегу санаториев и турбаз, на набережной, у Дома творчества писателей, появились двое молодых людей. Они вряд ли у кого вызвали интерес, разве что привлекли внимание нескольких девушек, спешивших на море, — эти юные особы отметили и чудесные белые костюмы, причем абсолютно разного кроя, и изящную обувь в тон одежде, выдержанной в одной гамме, и то, как все это сидело на высоких, ладных фигурах. Бросились в глаза подружкам и небрежная элегантность, достоинство, с которым держались незнакомцы. Конечно, в последние годы в Коктебеле изысканно одетые люди были не редкость, но все же чаще встречались парни с тяжелыми золотыми цепями на коротких могучих шеях, в мятых спортивных костюмах и грязных кроссовках, — возможно, поэтому новички обратили на себя внимание девушек.
Вдоль высокого парапета, отделяющего набережную от раскинувшегося внизу пляжа, уже выставляли свои работы художники — рабочий день у них только начинался. У живописцев глаз зорче, чем у простых отдыхающих, — они тоже приметили новых людей на набережной, но любопытства не проявили; опыт их жизни говорил — кавказцы редко покупают живопись, а все остальное мало волновало мастеров кисти: ведь лето так коротко, а жизнь так дорога...
Оживленно жестикулируя, пришельцы с жаром о чем-то говорили друг другу, не замечая вокруг ничего, кроме раскинувшегося внизу залива. Парни были одногодками, носили одну и ту же фамилию и даже чем-то походили друг на друга, отчего их часто принимали за близнецов. И не мудрено, ведь были они двоюродные братья. Выросли в одном дворе, почти никогда не расставались, даже служили в одной роте, а позже и учились вместе в Москве, в МГУ, правда, на разных факультетах. Даже женились на двух очаровательных сестренках, и свадьба была у них одна на двоих — крепки на Кавказе родственные связи, а надо сказать, принадлежали они у себя дома к известному роду.
Чуть поодаль, у парапета набережной, тут же, за негласно отвоеванной территорией художников и продавцов всякой бижутерии, женских аксессуаров, поделок из полудрагоценных камней, керамических игрушек, дымили мангалы, и пряный запах старой вишни, порубленной на дрова, время от времени окутывал площадь перед столовой Дома писателей, на которой с каждой минутой становилось все более шумно и людно.
Вышли выгуливать редкопородных собак важные дамы, в большинстве своем давние поклонницы Коктебеля. Избалованные доги и доберманы, боксеры и спаниели, болонки и пекинесы бесцеремонно
