выглядел очень счастливым... — жестко укорил Татлян.
Наталья смолчала, понимая, каким ничтожеством она выглядит в глазах этого настырного сыщика. Но поговорка о жадности натолкнула ее на отчаянную мысль: пан или пропал. Чувствуя, что влипла всерьез, и еще неизвестно, кто страшнее: братва, государство или этот иноземец, она встала с коленей, отряхнула юбку от несуществующего сора и твердо, совсем по-блатному, сказала:
— Давай, начальник, разойдемся по-мирному. Ты меня не нашел, я тебя не видела. Идет?
Карлен зашелся в смехе от подобной наглости и, вытирая слезы на глазах, с иронией спросил:
— И как вы себе это представляете, мадам?
— Я делюсь с тобой долларами, и ты обо мне забываешь. Ниточку к вашим пропавшим долларам в аэропорту Шереметьево-2 я дала, копайте на здоровье в Москве — и флаг вам в руки.
— Но вы забыли, что я не российский милиционер, который за взятку готов на что угодно, я агент секретной службы. Аме-ри-кан-ской, — четко выговорил Карлен, чтобы до нее дошло. — Теперь-то поняли? — и на всякий случай, бравируя, протянул ей свое настоящее удостоверение, которое предъявляется только в крайних обстоятельствах, но она даже не взглянула на документ.
— Все менты одинаковые, не берете только до поры до времени, а я предлагаю серьезную сумму...
— Серьезную — это сколько? — полюбопытствовал Карлен, откинувшись в кресле и внимательно наблюдая за ее преображением.
— Чтобы ты снова не обвинил меня в жадности — половину, и думаю, это будет справедливо: я ведь тоже рисковала.
— О, ничуть не сомневаюсь в этом, — усмехнулся Карлен.
— Ни за что ни про что заполучить сразу два миллиона баксов — такое выпадает не всякому агенту, даже американскому, — в свою очередь съехидничала и Наталья, видимо уловив перемену в его настроении.
— Это предложение надо обдумать, взвесить, — сказал Карлен уже не так строго и пригласил ее снова к столу — там было еще что выпить и чем закусить.
Теперь уже Наталья сама разлила коньяк по рюмкам и предложила тост: за милосердие. Карлен молча выпил, испытующе глянул на женщину.
— Деньги я могу получить прямо сейчас, наличными?
— Да, минут через сорок. Поедем ко мне домой, и я отдам — из рук в руки. Жаль, конечно, расставаться с такой суммой, но свобода того стоит. Правда, у меня будет одно условие...
— Какое? — уточнил Карлен. Преображение этой женщины все больше занимало его. Черт побери, ему это даже нравилось.
— Никогда и нигде ты не должен упоминать, что видел меня в Париже, -жестко отчеканила московская воровка или несостоявшаяся парижская мадам. -Или — или...
— Даю слово офицера, — искренне и вполне серьезно поклялся Карлен.
Мысль о двух миллионах долларов, которыми он будет располагать через час, уже сейчас грела его душу. Да что там грела — его душа пела, и он готов был пуститься в пляс: такого расклада событий он даже не предполагал.
— Что же, придется положиться на слово чести американского офицера. -Наталья потянулась к сумочке, чтобы привести себя в порядок.
'Тем более что ничего иного вам и не остается, мадам', — мысленно заключил журналист. 8
Через два часа Карлен вернулся в номер с пластиковым пакетом, где покоились ровно два миллиона долларов. Он тут же пересчитал их — красавица Натали на этот раз не обманула, отсчитала честно. Прошло всего два дня его пребывания во Франции, а он уже решил все проблемы — на такой быстрый успех он не рассчитывал. На радостях он позвонил Ольге в Москву, уточнил размер одежды и обуви — теперь он мог позволить себе любые траты. Вспомнил он и про Криса с Абреком, но звонить им не стал, он и так прекрасно знал их вкусы и привычки и еще раз мысленно поблагодарил их за зеленый дипломатический паспорт — с ним он беспрепятственно мог ввезти в российскую столицу любую сумму денег. С этим капиталом он мог начать совсем другую жизнь: сыграть богатую свадьбу, купить отличную квартиру на имя жены — в общем, открывались невероятные перспективы, ведь он вышел наконец на человека по кличке Тоглар, так или иначе связанного с изготовлением или сбытом супербанкнотов.
В тот же вечер он позвонил молочнице Колетт и пригласил ее в ресторан. Как человек суеверный, Карлен считал, что его удачи в Париже начались с нее, да и нравилась она ему — остроумная, приятная девушка.
В Париже он пробыл еще два дня, потому что невероятно преобразилась погода: потеплело, появилось солнышко, исчезли ветер и облака — ну прямо бабье лето вернулось во французскую столицу, и грех было уезжать, не погуляв, не побродив по его волнующим улицам. Карлену Париж теперь казался совсем иным: таинственным, привлекательным, сулящим удачу...
Возвращался он ночным рейсом 'Эр-Франс', нагруженный подарками. Самолет прилетал в Москву на рассвете, и он не стал беспокоить друзей просьбой, чтобы его встретили. В самолете, наверное из-за хорошего настроения, он даже не вздремнул — все строил планы. Теперь-то он стоял у цели и оттого время от времени мысленно повторял кличку человека, знавшего тайну фальшивых долларов. 'Тоглар... Тоглар...' — назойливо вертелось в голове, и вдруг ему показалось, что он когда-то уже слышал это имя. Редкая кликуха, не спутаешь. Ничего конкретного связать с этим именем Карлен не мог, но и от навязчивой мысли отделаться не удавалось...
Войдя в дом и даже не распаковав вещи, он поспешил к своему всезнающему компьютеру, где находились данные на всех, кто мог быть причастен к производству супербанкнотов. Поискал человека по кличке Тоглар по многим разделам, но ничего похожего не было, и, уже отчаявшись, просто на авось, он 'заглянул в досье' на умерших 'граверов'. И тут ему повезло: в самом конце он нашел данные, которые так упорно искал, — все-таки его коллеги из ФБР работали основательно, надежно. Сведения гласили: 'Фешин Константин Николаевич, год рождения 1943-й, имеет судимость за подделку документов государственной важности. С 1966 года постоянно живет в Москве, не женат. Пользуется авторитетом в криминальных кругах. Имеет узкую специализацию -может подделать любой документ, а значит, при определенных обстоятельствах, и деньги. Кличка — Тоглар. Погиб в декабре 1990 года в автокатастрофе на московской обводной дороге, похоронен на Востряковском кладбище, могила No 11632'.
Погиб? Опять какая-то тайна. А может, ловко инсценированная смерть, чтобы надолго пропасть из поля зрения органов или конкурентов и наладить выпуск супербанкнотов? По срокам все совпадало. И тут Карлен вспомнил, как Абрек комментировал свадебные фотографии, сделанные в 'Пекине', и, несмотря на раннее утро, позвонил на четвертый этаж. Трубку снял сам Абрек. Поздоровавшись и сообщив о своем приезде, Карлен сообщил без обиняков:
— Помнишь, мы как-то говорили о шикарной свадьбе в 'Пекине', о женихе, которого некогда высоко аттестовал Рафик Сво? Вспомни, пожалуйста, кличка у него — Тоглар?
— Да, точно, Тоглар, — обрадовался Абрек. — Вспомнил наконец. Да разве запомнишь такую мудреную кликуху — не Кувалда, не Кистень, не Балда. Зачем он тебе сдался, хочешь статью о нем тиснуть? — спросонья зевнул в трубку Абрек.
Но Карлен уже не слышал его трепа... Все сходилось и теоретически и практически: человека, которого разыскивали все спецслужбы США, звали Тоглар.
Глава 15. Катран в Барвихе
Весь сентябрь Аргентинец переживал тяжелейшую депрессию, хотя видимых причин для этого не было. Карта шла, случались, и часто, заметные выигрыши — по-крупному, слава Богу, не 'залетал' года три. Дома вроде тоже все было спокойно, если не считать, что младшая дочь, кажется, влюбилась в Эйнштейна. Это вселило в него тревогу, он не хотел, чтобы Верочка вышла замуж за каталу, даже и за подающего надежды аса — нет, такой судьбы для любимой дочки он не хотел. Впрочем, заметного интереса к дочери со стороны Георгия он не замечал, а поклонниц у него было хоть отбавляй: обаятельный, всегда изысканно
