Роман с призраком

снимался очень давно и умер, когда был молодым и красивым. Ему было тогда лет двадцать. Ты о нем никогда не слышала, потому что твои родители не были настолько жестоки, чтобы заставлять тебя ходить на фильмы плейстоценового периода в кинотеатр «Белль-Арт». — Нили скорчила гримасу. — Но Джеймс Дин мне понравился. Мы смотрели фильм «Бунтарь без причины». Тот парень, которого он играл… он был совсем настоящий. Его родители постоянно ссорились, и ему жилось несладко.

— Я бы этого не вынесла, — вздохнула Нили. — С меня хватает и того, что их никогда нет рядом.

— В общем, — продолжала Мерри, — он был очень хорошим актером. Если бы он остался жив, он и сейчас был бы лапочкой. То есть, сейчас он лапочкой не был бы. Он был бы старый, лет под девяносто. Но если бы он продолжал сниматься, его продолжали бы считать неподражаемым. В его исполнении даже курение казалось классным занятием. Кажется, он разбился на мотоцикле. Но это было очень, очень давно. Тогда даже мои родители еще не родились.

— Мы могли бы найти его в Гугле, — предложила Нили.

— Нет, там ты просто увидишь, каким вижу Бена я, — покачала головой Мерри. — Вроде того.

Перед ее глазами снова возникли мышцы Бена под обтянувшей их простой белоснежной футболкой. Он не был рослым парнем, и черты его лица не отличались особой правильностью. Но в его грустной улыбке чувствовалось одиночество, затрагивавшее самые потаенные струны души Мерри или того, что она считала душой и что находилось у нее где-то в районе живота. В его глазах не было лукавства и готовности посмеяться над девчонками — над их прическами, розовыми мобильными телефонами или тягой к сплетням. Его глаза как будто ласково обнимали Мерри. Этот взгляд был предназначен только для нее. Бен словно обещал всегда ее оберегать и заботиться о ней.

— У него… длинные волосы. Но они мягкие и красивые, а не жирные и спутанные.

— Парни не умеют ухаживать за длинными волосами, — заявила Нили.

— Это точно, — пробормотала Мередит с набитым ртом. — Но Бен умеет. Он вообще не такой, как все.

— Значит, он живет с бабушкой и дедушкой? — уточнила Нили.

— Кажется, да… Или, может, его родители живут в одном из новых домов на той же улице.

— Так ты с ним уже встречаешься? — поинтересовалась Нили.

— Э-э… нет, — ответила Мередит.

— Значит, ты можешь расспросить о нем отца. Он ведь у тебя знает всех до единого.

— Да, конечно. Только я не хочу, чтобы родители вмешивались в это так же, как в тот раз, когда Мэллори влюбилась в брата Эден. Кажется, его звали Купер? Помнишь? Мы пригласили его на день рождения, и мама буквально вцепилась в него. Что касается Бена, сначала я хотела бы понять, он мне действительно нравится или нет.

— Разумно. Зачем поднимать шум раньше времени?

— Видишь ли, Нилс, у меня создалось впечатление, что он по какой-то причине пока не может позволить себе поступить в колледж. Может, он решил сначала поработать?

— В любом случае, не думаю, что мы не сможем его разыскать. Там, кажется, всего пять домов. Мы могли бы туда прогуляться.

Одна мысль об этом привела Мередит в ужас. Она не хотела, чтобы по школе пошли сплетни. Он сказал это, а она сделала то, а я была, как не знаю что… Бен был выше всего этого. Она вдруг поняла, что могла бы поговорить о нем с сестрой. Или с кем-то из девчонок постарше, например, с Сашей. Только не с подругами. Они все слишком бестолковые.

— О нет, все не так просто, — поспешно произнесла она. — Все дело в том, что сейчас в Тыквенной лощине намного больше домов, чем было во время пожара. В прошлом году мистер Олдридж начал распродавать землю. И дома там начали расти, как… как салат. Там сейчас живут и пенсионеры, и семьи с детьми разного возраста. Возможно, там есть семьи, в которых живут уже взрослые дети. И я там никого не знаю. Да ты не волнуйся об этом, Нилс. Когда будет надо, я его встречу.

— Как-то все странно, — пожала плечами Нили.

Мерри ничего не могла ей объяснить и просто пожала плечами в ответ.

Но она всю ночь чувствовала, что, где бы ни находился сейчас Бен, он думает о ней. Во время их краткой встречи он к ней фактически не прикоснулся, тем не менее ее разум и тело каким-то образом запомнили тепло и нежность его прикосновения. Оно ничуть не напоминало противных движений парней в школе, которые пытались обшарить руками даже тех девчонок, с которыми и знакомы-то не были. После таких касаний хотелось броситься в душ и вымыться с хлоркой. Мередит не покидало странное ощущение, что Бен каким-то образом ее благословил. Она просто знала это и поэтому произнесла:

— Он был… так добр ко мне. Как принц.

— У меня такое ощущение, что ты… как будто обкурилась, — хмыкнула Нили. — Слушай! Хочешь, поедем кататься? Я очень хорошо вожу машину.

— Если нас поймают, то следующий месяц мне придется просидеть под домашним арестом, а тебе не будет ничего, — буркнула Мередит, и девчонки плюхнулись на огромную кровать, заливаясь хохотом. Нили никогда и ни за что не наказывали. Ее родители относились к ее проступкам как к способам самовыражения и считали, что они спровоцированы трудностями периода взросления, в который вступила их дочь. Бунтовать в такой ситуации просто не имело смысла, что немало возмущало Нили.

Ее уже клонило в сон, да и Мередит гоже. Хозяйка комнаты свернулась калачиком на своей половине кровати, натянув на глаза гелевую маску и заткнув уши наушниками. Мередит знала, что слушает Нили — бесконечный шум прибоя. Та утверждала, что это успокаивает, но на ее месте Мерри уже давно двинулась бы мозгами.

Мерри встала и снова выглянула в окно. Как еще сто лет назад написал Торнтон Уайлдер[10] (в девятом классе они читали «Наш городок»), лунный свет был ужасен. Она хотела увидеть Бена и… И что? Она решила, что было бы вполне достаточно просто увидеть его. Потому что, не видя его, девочка ощущала, как вокруг ее ребер туго затягивается невидимый ремень. Наконец снег повалил так сильно, что освещенные окна расположенных ниже по склону домов превратились в мутные пятна, а потом и вовсе исчезли. Мерри легла в постель.

Ей снился Бен.

Они лежали на траве, в залитом солнечным светом саду, и над их головами раскачивались цветущие ветви яблонь. Мерри была одета в сарафан, а Бен в свою белую футболку. Яркое солнце согревало их своими лучами, а птицы распевали, как безумные. Бен прижимал ее к себе так крепко, что она будто исчезла под его сильным телом. Но она не ощущала тяжести или давления. Она знала, что Бен никогда не сделает ей больно. Мерри закрыла глаза, ощущая его губы так близко, что они почти касались ее рта. Любовь Бена обволакивала ее, подобно теплой волне, в которой невозможно было захлебнуться. «Мередит, между нами расстояние и время. Но это недалеко и недолго. На самом деле мы очень близко. Мы можем быть вместе. Разве ты этого не понимаешь? Не говори мне „нет“, Мередит».

Она не услышала первого хрустального звонка телефона, оповестившего ее о новом сообщении. Мерри так крепко спала, что, когда раздался второй звонок, она решила, будто Бен бросил снежок в ее окно, чтобы она вышла на балкон комнаты Нили и сказала ему что-нибудь хорошее.

Третий сигнал заставил ее открыть глаза.

«Необходимости в твоем присутствии нет, — написал отец. — Оуэн снова в больнице, но ему уже лучше. Врачи делают анализы. Не волнуйся. Я тебя люблю. Папа».

Не волнуйся?

Теплая волна воображаемой любви мгновенно остыла. Мерри снова легла, но сон ее покинул. Когда за окном начало сереть, она взяла блокнот Нили и быстро нацарапала несколько слов, объясняющих ее исчезновение. Окинув взглядом сладко спящую подругу, Мерри натянула спортивный костюм и бросилась вниз по лестнице. На первом этаже она разыскала Стюарта и попросила отвезти ее в больницу.

Хищник