Валентин задумался. Он видел ее бывшего мужа. Собственно, развода еще не было. Это нормальный, вполне интеллигентный человек. Конечно, страсть и ревность могут превратить любого мужчину в зверя, но… Валентин внимательно осмотрел юбку: на ней темные пятна: грязь, земля… Наброситься на жену с целью изнасилования прямо на улице? Нормальному человеку с именем и положением? Это слишком экзотическая версия, пожалуй. Хотя ее имеет смысл проверить.
Почему он не сделал самого простого? Почему не вернулся к Марине и не попросил объяснений? Потому что давление – это плохо, как любит говорить Слава Земцов. А когда речь идет не о подзащитных и не о подследственных, а о любимой женщине – это очень плохо. Сейчас в их еще хрупком союзе очень легко разрушить доверие, поставить Марину перед необходимостью солгать или вынудить сказать правду, у которой могут быть нежелательные последствия… Она решила происшествие скрыть. Как во всем, что связано с Мариной, Валентин не мог принять однозначного решения. Но и оставить вопрос открытым он тоже не мог. Это был бы просто не он. Валентин поднялся, взял с тумбочки ножницы, отрезал кусочек блузки с пятном крови, завернул его в салфетку, положил в бумажник. Все остальное он опять сложил в пакет, завязал ручки, сунул его туда, откуда достал. Пусть выбрасывает и думает, что у нее получилось все скрыть. А он потихоньку во всем разберется. Отныне с работы ее нужно забирать или как-то иначе решить проблему. Например, машина с водителем.
Валентин вышел из квартиры, из подъезда и сразу позвонил своему помощнику.
– Сеня, доброе утро. Меня интересует главный редактор одной газеты. Запомни ее название, его фамилию, имя-отчество… Познакомиться с ним просто – придешь, скажешь, что хочешь устроиться внештатником. Ну, типа ты графоман. А задача такая: узнать, где он был вчера вечером. Сможешь?
– Ты меня убиваешь, Валя. Это ж главный редактор! Он что – всем графоманам рассказывает, где был вечером? Ладно, узнаю.
Валентин сел в машину, приехал к офису клиента, где была назначена встреча, и тут позвонил Сеня.
– Докладываю. В Цюрихе твой главный редактор провел вчерашний вечер. Он уже неделю тусуется там на каком-то симпозиуме. Ты не мог мне раньше дать это задание? Может, мы бы так с ним сдружились, что и я там сейчас лекции читал бы, как графоман.
– Молодец, – задумчиво сказал Валентин. Не расстраивайся насчет Цюриха. Может, еще не все потеряно. Сдружитесь. Я ж тебе путь подсказал.
Он разъединился и опять нервно закурил, пальцы подрагивали, что бывало с ним крайне редко, только в минуты сильного волнения. Какая-то плохая история произошла. Если бы на Марину напали просто хулиганы, она не стала бы это скрывать. Что случилось? А если убийство? А если убила она?
Глава 21
Слава Земцов с тоской смотрел на эксперта Александра Васильевича Масленникова.
– Новый подозреваемый по делу Ветлицкой не обнаружен в квартире сына, где жил в последнее время.
– Как давно его там нет?
– Сын и его приемная мать говорят, что Антонов вторую ночь не ночует. Неужели скрывается? Может, действительно он? В розыск, что ли, его объявлять?
– Подожди. Как я понял, он совершенно вольная птица. Откуда-то возник, пожил здесь, теперь, возможно, живет в другом месте. Какой смысл ему скрываться, если он сам о себе заявил?
– Так пять тысяч, блин…
– Остроумно. Петров ему за показания на процессе обещал больше, думаю, он у него вскоре опять появится.
– Но он нужен нам! Чтоб отпечатки взять, может, следственный эксперимент провести… У нас есть ворсинки, волоски с постели, которые не принадлежат Надежде и Валентине Ветлицким… Приложить к нему эту подушку… Вам это о чем-то скажет?
– Может, и скажет. То есть – о чем-то наверняка. И если его отпечатков в комнате нет, это тоже ни о чем не говорит, как ты понимаешь. Раз мотив есть, и серьезный – уверенность в своем влиянии на любого из наследников, – почему бы перчатки не захватить… Слава, мы пока очень вяло работаем с задержанной Валентиной Ветлицкой. Если убила она, конечно, ей очень удобно все забыть. Спала, не спала, она действительно может не помнить, что было, под наркотическим воздействием. А может и помнить.
– Вы ж говорили, что доза была не слишком большая.
– При слишком большой пузыри пускают. При умеренной – возможны активные действия. Женщина физически сильная, тренированная тяжелыми работами. В агрессии – явно опасна.
– Да, не большую радость доставил нам этот Антонов своим появлением. Сдали бы дело – и без вопросов. Она родную мать, возможно, на самом деле столкнула, а даже если не столкнула, тоже ужас кошмарный. Смеялась она, когда та из окошка прыгала! Пусть бы и дальше сидела. Что логично.
– Это могло бы быть логичным, если бы ее защищал не Петров. Слава, он от твоего обвинения камня на камне не оставит. Ты же понимаешь. Рассматривай вариант с Антоновым. Он тоже логичный. Там вообще пробы негде ставить на образе. Ты знаешь, я даже подумал о том, чтобы с Ветлицкой поработал врач, обладающий техникой гипноза. Вытащить на поверхность то, что сидит однозначно в подкорке, возможно. Человек помнит то, что с ним происходит под воздействием наркотиков. Ему может казаться, что он забыл. Ему просто хочется забыть.
– Гипноз? Я, если честно, считаю это шарлатанством.
– Ты ошибаешься. Нужно просто найти нормального специалиста.
– Думаете?
– А что с ней делать? Ветлицкая тяжелейший человек со своей сложной программой, с отработанной практикой выживания, для нее понятия «искренность» и «приговор», «наказание» – связаны. Она сознательно, принципиально лжива. Может водить тебя за нос сколько угодно.
– То есть я такой – проще пареной репы?
– Обиделся, что ли? Нет, ты не такой. Просто она осторожная, как загнанный зверь.
– Она такая, – кивнул Слава и поднял трубку позвонившего внутреннего телефона. – Хорошо. Пропустите ее… Александр Васильевич, знаете, кто ко мне пришел? Ирина Майорова, родная дочь поэта Майорова, мужа Надежды Ветлицкой.
– Ты ее не вызывал?
– Да нет еще. Как-то руки не дошли. Хотя дал разрешение на свидание с сестренкой. Видимо, на нее эта встреча подействовала.
– Интересно.
Они оба встали, когда в кабинет вошла эффектная блондинка, явно взволнованная.
– Доброе утро, Ирина Александровна, – сказал Слава. – Хорошо, что вы приехали. Как раз собирался вас пригласить. Садитесь, пожалуйста. Это наш эксперт Масленников, он тоже занимается делом об убийстве Ветлицкой. Мы вас слушаем.
– Я ночью решила к вам приехать, но только сейчас поняла, как плохо выгляжу… – растерянно улыбнулась Ирина.
– Хорошо выглядите, – в унисон произнесли мужчины.
– Я не об этом. Дело вот в чем. Я подаю иск… Я приняла решение, что авторские права на наследие отца – все, что вышло, выходит, его архивы, – это должно принадлежать нам с мамой. А не падчерице папы, которая подозревается в убийстве. Вы понимаете, что дело не в деньгах, а в отцовском добром имени. Его нужно сейчас просто очистить от дурной, скандальной славы. Это значит – отстранить Валентину от всего, что связано с творчеством отца. Убийца она или нет, уже не важно. Я понятно объясняю?
– Предельно, – кивнул Слава. – Что вас смущает в этом раскладе?
– Сейчас скажу. Мне, по сути, все равно, убивала ли она свою тетю. Дело не в том, что я бесчувственная. Просто я столько всего о ней узнала, что это уже мало что меняет… Я приняла решение обратиться к вам с просьбой: проверить, не причастна ли она к смерти папы. Ну, и только что поняла, что это выглядит, как будто я пытаюсь ее убрать любым способом… На самом деле я все время об этом думаю. Очень страдаю. Вы дали мне свидание с ней. Мы практически были не знакомы, виделись один раз – детьми…
