— Кто об этом знает?
— Кроме меня, только мои ближайшие помощники.
— Оттуда утечки не будет?
— Исключено.
— А квартира Уракава?
— Постоянно находится под контролем.
— Я больше всего опасаюсь, что Адзисава каким-то образом свяжется с журналистом и тот устроит шум по поводу убийства Томоко Оти и наших дел в низине Каппа. Надо раз и навсегда заткнуть страховому агенту рот, дело Кадзами дает отличную возможность ухлопать одним выстрелом двух зайцев. А Уракава один ни на что не способен.
— Тут вы можете быть спокойны, хозяин. Вы же слышали, что сказал Манива — весь город поставлен на ноги. Я только об одном хочу вас попросить: вы уж не велите господину Наруаки отлучаться из дома.
Адзисава теперь как взбесившаяся собака — кто знает, что ему взбредет на ум.
— Ладно. От моего Наруаки одни неприятности. Это он всю кашу заварил, стервец, — сокрушенно вздохнул Иссэй. Его мысли приняли мрачное направление. «Кто такой этот Адзисава? Приблудный пес, явившийся в мой город неизвестно откуда. И вот эта жалкая тварь устроила здесь, в моем доме, такой тарарам: сначала он раскопал историю с женой Идзаки, потом с помощью дочки проклятого Оти добрался до моего проекта, затем вцепился мертвой хваткой в бедного Наруаки из-за той девчонки. У меня земля горит под ногами! А теперь, когда, казалось, он уже в наших руках, выскользнул между пальцев и где-то затаился, готовит новую пакость».
— Как попадется, живьем не выпускать, — хрипло сказал Иссэй: здесь, в Хасиро, он и суд, и закон; как скажет, так и будет.
Но найти Адзисава и девочку оказалось не просто. Прошло три дня, пять дней, а беглецы как в воду канули. Трудно было даже предположить, где они умудрились спрятаться — ведь все щели, казалось, перекрыты. Ладно бы, Адзисава пустился в бега один, но с ним же маленькая девочка! Им надо чем-то питаться, да и на улице зимой не заночуешь. Шеф полиции и Накато, поначалу не сомневавшиеся, что для поимки беглецов хватит нескольких часов, пребывали в растерянности.
— Наверно, им каким-то чудом удалось выбраться за пределы города, — говорил один.
— Этого не может быть! — горячился второй. — Все дороги перекрыты, всюду кордоны! На вокзале и мышь не проскочит!
— А если он сел в какой-то автофургон, который следовал через Хасиро транзитом?
— Вряд ли. Все машины проверяются, а водители предупреждены, что разыскивается убийца, который повсюду таскает с собой ребенка.
— Может, он прячется у кого-то из своих тайных дружков?
— Горо Уракава, Норико Ямада, мать Томоко Оти все время под наблюдением, ничего подозрительного не замечено. Коллеги по фирме отпадают — Адзисава был разъездным, внештатным сотрудником, ни с кем из сослуживцев личных контактов не поддерживал. Любой из них знает, что, если укроет беглого, ему самому в Хасиро не жить. На всякий случай мы за ними приглядываем, но там тоже ничего.
— Куда же он запропастился, черт бы его побрал?!
— Хотел бы и я это знать.
Все возможные лазейки находились под надежным контролем, а мужчина и девочка словно сквозь землю провалились.
Вывод напрашивался сам собой: очевидно, Адзисава все-таки имеет тайных союзников в городе.
В Хасиро многие были недовольны безраздельным владычеством семьи Ооба, но горожане понимали и то, что правящая клика кормит их и оберегает от всякого рода невзгод, поэтому недовольство не выходило за рамки обычного брюзжания. Вряд ли кто-нибудь стал бы рисковать жизнью, чтобы помочь беглому преступнику. Достаточно вспомнить историю борьбы и гибели Сигэёси Оти.
Так считали организаторы охоты, но бесследное исчезновение Адзисава могло означать только одно: в городе существует очаг сопротивления.
— Замерзла?
Адзисава поплотнее укутал своим плащом дрожащую девочку. Но плащ плохо спасал от зимнего холода. Ёрико все никак не могла согреться.
— Надо терпеть. Завтра мы сможем вернуться домой.
После бегства из «Шлема» Адзисава и Ёрико спрятались в той самой баклажановой теплице. После захода солнца здесь стало очень холодно, но наружу нельзя было и носа высунуть. Адзисава знал, что на него объявлен розыск и что ищейки Ооба рыщут по всему городу.
Он до сих пор не знал, правильно ли поступил, решившись на побег. Сейчас он все равно был вынужден бездействовать. Но, с другой стороны, отдайся он в руки полиции, его наверняка линчевали бы. Конец всем колебаниям тогда положила Ёрико, прокравшаяся в бар через служебный вход.
Пожалуй, девочка подтолкнула его к верному ре-шенюо. Однако с ней он бессилен что-либо предпринять — все наверняка предупреждены, что беглеца сопровождает десятилетняя девочка. А отдать ее некому. В Хасиро не осталось ни одного человека, которому он мог бы довериться. А соваться к Норико или журналисту нечего было и думать.
Адзисава искал выход и не мог его найти. Им постепенно овладело отчаяние. «Пусть я пропаду, только бы рассчитаться с семейкой Ооба, — думал он, борясь с чувством безысходности. — Надо разоблачить убийц Томоко, а там и смерть не страшна. Неужели нельзя ничего придумать?»
— Папа, я есть хочу, — жалобно произнесла Ёрико. За весь день они почти ничего не ели. Они пытались есть сырые баклажаны, которых в теплице было сколько угодно, но голод от такой еды становился только острей, а больше здесь ничего не росло, урожаи прочих овощей и фруктов уже собрали.
— Потерпи, я куплю тебе чего-нибудь, — упрашивал девочку Адзисава, но выбраться в магазин не решался. Как быть с Ёрико? Этот вопрос мучил его больше всего. Один он как-нибудь продержался бы, с него хватило бы корней и травы.
«Похоже, это все», — обреченно вздохнул он. Надо было сдаваться властям — тогда, по крайней мере, Ёрико получит горячую пищу и ляжет в теплую постель.
— Папа, совсем как тогда, правда? — прошептала Ерико.
— Когда «тогда»? — насторожился Адзисава.
— Когда ты был одет во все зеленое.
— Что?! — оцепенел он от неожиданности.
— Чего ты так испугался?
Глаза ее неотрывно смотрели в лицо приемному отцу.
— Ёрико, ты…
— Я помню. Ты был одет зо все зеленое, и у тебя было такое же напуганное лицо, как сейчас.
— Ты ошибаешься, детка!
— Нет. Я же вижу, вижу твое лицо.
Память возвращалась к Ёрико. Это была страшная память. Адзисава не знал, что может сейчас произойти.
— Я помню. Тогда у тебя в руке был топор.
— Что ты, что ты!
— Весь в крови. Топор взмахнет — и кровь, взмахнет — и кровь. Я боюсь!
У Ёрико встала перед глазами кошмарная картина, девочка закрыла лицо руками.
— Ёрико, не выдумывай! Это тебе от голода всякие ужасы мерещатся. Вот погоди, папа принесет тебе чего-нибудь вкусного.
Находясь на храни отчаяния, Адзисава вдруг вспомнил, что есть один дом, где ему, может быть,
