— Надо налететь и освободить.
Воевода крепко схватил юного князя за плечо.
— Стой, Мстислав Юрьевич! Хошь, чтоб у тебя на хвосте татары в город ворвались?
А татарин меж тем продолжал кричать:
— Эй, давай меняйся. Вы нам город, мы вам князя. Давай мирно кончать. Никого убивать не будем, всем живота дарить будем. Эй, давай скорей думай.
На стену, заслышав сигнал тревоги, уже набежало много народу. Все слушали, что кричит татарин. Судили-рядили меж собой.
— Надо течца к великому князю слать. Може, замиримся с погаными.
— Не можем мы из-за одного человека город сдавать.
— Так это ж князь, а не чадь какая.
— Ну и что? Ты мнишь, они живота нам подарят? Жди, как же. Им только в город войти, всех перережут.
— Може, выкупить князя-то, — подсказал боярин Тучка.
Воевода взглянул на него.
— А ведь право слово. — И, повернувшись, закричал татарину: — Эй, нехристь, сколь просишь за князя? Мы выкупим. Сказывай.
Татарин-толмач [79] обернулся к своим, что-то сказал им, те засмеялись. Тогда он привстал в стременах и крикнул:
— Мы сказали, весь город давай. Весь! Дешевле не уступим.
— А-а, — махнул рукой воевода. — Сулицу те в бок.
А меж тем татар вкруг города все прибывало и прибывало. Видя это, более и более мрачнели владимирцы.
— Ох, господи помилуй, и отколь их столько, — вздыхал кто-то.
Не миновать сечи великой, не миновать.
И вдруг на стене все смолкли, кинулись к бойницам. Внизу перед мостом татары начали снимать с Владимира веревки. Когда наконец его освободили от пут, два татарина подъехали к нему с боков, встали так, чтоб русским со стены все видно было, и рванули на нем свитку каждый к себе. Разом сорвали и нижнюю сорочку. Князь понял, к чему это, закричал срывающимся голосом:
— Передайте Мстиславе, что я…
Он не кончил. Татарин-толмач выхватил нож, крикнул зло и весело:
— Вот ваша князя!
И ударил Владимира в обнаженную грудь. Русские оцепенели от ужаса. Князь Владимир, обливаясь кровью, упал замертво перед мостом.
— Бей поганых! — бешено закричал Мстислав и первым пустил стрелу. Около сотни стрел сыпануло в сторону татар. Они же, хлестнув коней, помчались прочь. Если кого и догнала стрела, то была она уже на излете и убить не могла.
Всеволод Юрьевич молча плакал, видя страшную и позорную смерть брата. Лишь он, прошедший Коломну, понимал, что всех их ждет та же участь.
Мстислав, подскочив к воеводе, рыдая, умолял его:
— Петр Ослядюкович, дай мне дружину. Слышь, дай!
Воевода хмурился, кряхтел. Он понимал юного князя, более того, сочувствовал ему, но рисковать не хотел.
— Остынь, Мстислав Юрьевич, остынь, дорогой, — уговаривал он. — Гнев худой советчик разуму.
— Ты что, воевода, аль не зришь, что сотворили поганые с русским князем? — бушевал Мстислав. — Разве сие можно спускать?
Но воевода упорен был.
— Спускать не след, верно. Буде сеча не сегодня-завтра, отведешь душу.
К вечеру татары обложили город со всех сторон. Ржали кони, кричали, колготились люди, до города доносился запах вареного мяса.
Когда стемнело, по предложению князя Мстислава, решено было тайно послать течца к великому князю с просьбой ударить по татарам, когда они начнут приступать к городу.
Привели воина Добромысла из дружины Мстислава. Высок, строен, длинноног — такому и коня обойти невелик труд. Мстислав подошел к нему, взял за плечи, пронзительно снизу вверх глянул в глаза:
— Побежишь к великому князю. Главное, пройти лагерь татарский. А там держи полуночную звезду у правого виска и беги, беги. Передашь великому князю, что мы просим его ударить по татарам. В этом спасение не токмо Владимира, но, может, и Руси всей. Ежели мы узрим его полки позади татар, то пособим из города, выйдем из ворот. Я так говорю, Петр Ослядюкович?
Мстислав обернулся к воеводе. Согласие воеводы не ему требовалось, а течцу, которого великий князь мог спросить: «Кто послал?» — и течец мог бы ответить: «Князья и воевода».
— Истинно так, Мстислав Юрьевич, — сказал воевода.
Ночью почти разом вспыхнули мосты у всех ворот, подожгли их по приказу Всеволода Юрьевича. Оставлен был лишь мост у Золотых ворот в надежде на скорую вылазку в стан татар. По задумке князя, горящие мосты отвлекут внимание татар настолько, что не заметят они русича, пробирающегося через их лагерь.
Но едва рассвело, как от татар прискакали три воина к Золотому мосту и швырнули голову бедного Добромысла. И так же быстро ускакали. Русские не успели и обстрелять их.
Смерть течца внесла уныние в лагерь осажденных. «Всем нам то же будет», — шептались воины, истово крестясь при этом. Князь Всеволод настаивал на уничтожении моста и у Золотых ворот, но князь Мстислав не соглашался, твердо веря в возможность вылазки против татар.
Воевода Петр на этот раз не брал ничью сторону и, если кто из молодых князей просил его поддержки, отвечал уклончиво: «С братом, с братом, князь, надо о сем сговориться». Ох, худо двум головам с одним туловом, а тулову с ними и того тошней.
V
«НЕТ ТРУСОВ СРЕДЬ НАС!»
Князя Мстислава разбудил среди ночь слуга его, Светозар.
— Что? Приступ? — вскочил Мстислав, щурясь на свечу.
— Нет, князь. Но ты сам велел будить, коли что, — отвечал Светозар. — Татаре что-то возятся сразу за рвом. Кабы не полезли.
— Воевода?
— Воевода уж там, на стене.
Мстислав одевался быстро. Светозар молча подавал ему одежду, оружие. Живя с отрочества возле князя, он понимал его без слов, по единому взгляду, по движению бровей. Одевшись и пристегнув меч, князь двинул плечом — Светозар и это понял.
— Уже заседланы, у крыльца стоят, — отвечал негромко.
Светозар едва поспевал за князем, спускаясь по лестнице из покоев. Мстислав быстро сбежал вниз, прыгая через две-три ступени. У крыльца отстранил стремянного, выхватил у него повод и легко взлетел в седло. И сразу же поскакал к Золотым воротам, никого не ожидая и не оглядываясь. Несколько воинов поскакало следом, Светозар замешкался, долго не мог поймать стремя.
На улице было темно, лишь в Успенском соборе горели сотни свечей. Оттуда доносилось нестройное заунывное пение. «Загодя отпевают», — подумал Светозар, ощутив в сердце тоску. Он догнал князя почти у самых ворот.
Мстислав подскакал к Золотым воротам, соскочил с коня и побежал наверх к бойницам. Светозар
