намек: о чем, собственно, он думает?!
– О том, чтобы выкупаться, – сказал он, воздев руки к солнцу. – О господи! Как давно я не лежал в ванне.
23
Он стоял у ворот на улице Брацкой, напротив того дома, в который вошла Ника. Стоял с папиросой, он был в сапогах, несмотря на жару, потому что другой обуви у него пока не было. Он смотрел на окна второго этажа. В какой-то момент он заметил, что дворник бросает на него подозрительные взгляды, и тогда Юр направился в сторону сапожной мастерской…
Тем временем Ника показывала матери набросок своего портрета, сделанный Юром. Анна посмотрела на рисунок, держа его на расстоянии вытянутой руки, и удовлетворенно кивнула головой. Ника с какой-то особенной теплотой в голосе рассказывала, что Юр хочет поступить в Академию художеств, что его отец был резчиком по дереву, он создавал изображения Христа для часовен, а сам Юр был в лесу, и теперь она его уговаривает воспользоваться амнистией.
– И ты его уговариваешь сделать это? – Анна вернула ей альбом с рисунками. Она смотрела на дочь с недоумением.
– Он колеблется, но я считаю, что пришло время забыть о войне. Лучше теперь сидеть в кино или на пляже, чем в лесу или за решеткой.
– Нет. – Анна так решительно замотала головой, что ее длинные волосы обвились вокруг шеи. – Он не должен вот так сдаваться! Нельзя давать им шанс уничтожить нас окончательно! Сколько людей погибло во время восстания, в Катыни, по лесам? Вся элита народа! Скоро интеллигент станет экспонатом в музее!
Анна смотрела на Нику с некоторым недоумением. Почему же она не отвергает ее аргументы? Почему она не пытается опровергнуть их своими какими-то вымышленными доводами о том, что любая новая власть заслуживает доверия, и лишь смотрит на нее с таким выражением на лице, будто она шестилетняя девочка, которая выпрашивает порцию мороженого во время прогулки на центральной площади в Пшемысле…
– Мама. Прежде чем идти сдаваться по амнистии, он просит добрых людей предоставить ему один шанс.
– Шанс? Какой шанс?
Ника сложила руки как для молитвы.
– Он просит разрешения выкупаться у нас.
– Выкупаться? – Анна не знала, что ответить. – Когда?
– Сейчас! – Ника показала на окно гостиной. – Он там ждет!
Он увидел ее в окне, Ника жестом руки звала его наверх. В раме окна она выглядела как персонаж какой-то картины. Юр затушил папиросу о стену и вступил в тень ворот.
Анна ожидала в дверях гостиной. Юр выпрямился, громко щелкнул каблуками.
– Госпожа майорша, подхорунжий Юр докладывает о своем прибытии.
Из кухни выглянула жена Ставяка, окинув гостя любопытным взглядом. Анна открыла перед ним двери гостиной, приглашая войти. Когда Юр потом закрылся в ванной, она посмотрела на Нику, как будто и в самом деле увидела ее впервые.
– Вы теперь совсем другие… – Она перевела взгляд на фотографию Анджея. – Твой отец, когда явился с визитом в мой дом, пришел, чтобы просить моей руки, а этот – чтобы выкупаться.
– Мама, ему надо как-то помочь. – Ника присела на подлокотник кресла, обняла Анну.
– Я же дала ему свежее полотенце.
– Не шути. Он ищет какую-нибудь работу. Ты говорила, что пан Филлер ищет помощника для работы в фотолаборатории.
На пороге гостиной появился Юр. Его мокрые волосы торчали как щетина.
– Наконец я почувствовал себя как дома.24
На следующий день Юр стоял перед витриной фотоателье на улице Гродзкой. Так ему велела госпожа майорша Филипинская: быть поблизости и ждать результата ее переговоров с хозяином фотоателье.
В тот самый момент, когда господин Филлер со свойственным ему почтением целовал руку Анны, она, даже не сняв с головы шляпку с вуалью, спросила, нужен ли по-прежнему господину Хуберту помощник для проявки снимков. Филлер ответил утвердительно, заметив сразу, что это должен быть человек, знакомый с профессией фотографа. И тогда Анна подвела его к двери и жестом головы указала на стоявшего перед витриной фотоателье парня.
– У него душа артиста. Он будет учиться в Академии художеств.
– Вы в этом разбираетесь? – Этот вопрос Филлер задал сразу же, когда ему представили Юра как знакомого Вероники.
– Дядя был фотографом в Мехове.
– Как его фамилия?
– Как и у меня. Космаля.
– Совершенно точно. – Филлер кивнул головой, лицо его сделалось очень серьезным. – Я познакомился с ним, когда он устраивал выставку фотографий старых мельниц. Ведь мы оба увлечены красотой краковской земли.
Филлер сразу увлек Юра в фотолабораторию. И может быть, именно потому, что господина Филлера довольно долго не было, Анна узнала, что кто-то, оказывается, нашел способ, как добиться от властей информации о судьбе ее содержавшегося в Козельске мужа. Ведь если бы господин Филлер тогда сразу же занялся Актрисой, то, возможно, она бы и не подошла к столику, за которым Анна в тот момент ретушировала приготовленную им фотографию.
Актриса договорилась с господином Филлером о фотосессии. Она принесла с собой костюмы, в которых репетировала теперь спектакль. Уверенная в своей красоте и популярности, она проплыла по фотоателье словно фрегат под парусами. Актриса поздоровалась с Анной и прикоснулась к ее каштановым волосам, каскадом ниспадающим на плечи.
– Если бы у меня были такие волосы, то мне бы не пришлось играть роль Марии Стюарт в парике. – Она наклонилась над сидящей у столика Анной и вдохнула аромат ее волос, подняв голову, словно охотничий пес, поймавший ноздрями ветер. – Пахнут сиренью и молодыми яблоками… – Когда Анна остановила на ней недоуменный взгляд, Актриса добавила тоном особы, которая не привыкла ошибаться в своих суждениях: – Вам известно, что мужчины подобны легавым собакам? Выбирая женщину, они включают свой нюх. – Она снова с завистью прикоснулась к локонам Анны. – Если вам когда-нибудь понадобятся деньги, то наш постижерный цех заплатит вам за них как за золото.
Анна не знала, что ответить. Впрочем, Актриса всегда говорила так, словно она и не нуждалась в ответе. Важно было лишь то, что произносила она сама. Когда ее взгляд упал на лежавшую перед Анной фотографию, она вдруг оживилась, как при виде кого-то очень знакомого.
– О! Господин ротмистр Венде.
Она сказала «ротмистр», хотя мужчина на фотографии был в гражданском костюме. И спросила, знала ли Анна супругов Венде. Нет? Это странно. Она должна была их знать, ведь Анну с женой ротмистра, госпожой Ренатой Венде, объединяет общая драма. Ведь и майор Филипинский, и ротмистр Венде вместе находились в Козельске. Она знает от господина Хуберта Филлера, что Анна все еще надеется узнать о его судьбе, а госпожа Венде как будто бы нашла способ получить официальное подтверждение того, жив ее муж или нет.
– Каким образом она собирается получить его? – Анна встала из-за столика и смотрела теперь прямо в глаза Актрисы. – От кого?
– От нынешних властей. – Актриса взглянула сверху на снимок ротмистра. – Она говорила, что ей необходимо для этого подать какие-то документы и что надо приложить к ним фотографии мужа.
– Вы знаете адрес госпожи Венде?
Анна знала от Филлера, что госпожа Рената Венде должна прийти за своими отпечатками завтра. Но после того, что она услышала от Актрисы, для Анны было бы мучением ждать до завтра. Она сделает все, чтобы увидеть эту женщину уже сегодня. Она уже сегодня хочет знать, какой та нашла способ, чтобы узнать окончательную правду. Да, безусловно, она боялась этой правды, но продолжать жить в постоянной неопределенности у нее уже больше не было сил. Анна сама не раз говорила Нике, что не знать – это мучение, а знать – это несчастье. Но у нее нет выбора. Она готова принять любую правду.
Анна закончила ретушировать фотографию ротмистра, попросила Юра сделать отпечатки и отправилась по адресу, который узнала от Актрисы. От остановки трамвая, который привез ее в район Подгуже, ей пришлось еще около четверти часа идти пешком, прежде чем она оказалась у калитки, за которой виднелся небольшой дом, тщетно пытавшийся произвести впечатление загородной виллы: ступеньки, ведущие во внутренний двор, осыпались, тут и там был виден потрескавшийся цемент, под одной из водосточных труб стояла бочка, а балюстрада террасы совсем почернела, краска облупилась. Перед домом лет пяти мальчик пытался лопаткой закопать огромного жука, который отчаянно старался выбраться из ловушки. Мальчик с удивлением смотрел на женщину с опущенной на лицо вуалью. Наверное, она напоминала ему своим видом злых волшебниц из сказок, потому что он, как-то недоверчиво взглянув на нее, быстро направился в сторону дома.
– Скажи маме, что я принесла снимки от фотографа! – крикнула ему вслед Анна.
В дверях дома появилась загорелая блондинка в цветастом шелковом платье. С яркой губной помадой на губах она была похожа на даму, которая собирается отправиться на коктейль.
Сидя на диванчике в небольшой гостиной, Анна по-прежнему держала конверт с фотографиями ротмистра Венде в своей сумке. Ротмистр ша пошла на кухню заваривать чай, поэтому у Анны было время, чтобы осмотреться в современно обставленной комнате. Ее внимание привлек бюст маршала Пилсудского на полке с альбомами и мужской пиджак, висевший на спинке стула. Хозяйка дома внесла чай, пододвинула к Анне блюдечко с лимоном, нарезанным кружочками. Анна давно уже не пила столь ароматного чая, а лимоны видела лишь у торговцев на рынке.
Женщина придвинула к ней пачку сигарет «Кэмел». Анна отказалась: она не курит. За дверью, ведущей в соседнюю комнату, раздался
