подошел к двери, прислушиваясь и пытаясь уловить за ней признаки жизни. Ничего не услышав проскользнул в темноту коридора. К моему ужасу я заметил полоску света под дверью теткиной спальни: она, наверное, читала. Я быстро вернулся в свою комнату. Лестница была слишком старой и скрипучей, чтобы преодолеть ее беззвучно. Поэтому единственным выходом было выбраться через окно на крышу, а оттуда слезть по водосточной трубе. Я проделывал такое и раньше, но сегодня из-за мороза черепица была скользкой, и затея могла обернуться большой бедой.
Я поднял щеколду ржавой металлической рамы и распахнул окно. Петли страшно скрипели, и я застыл, ожидая теткиного оклика. Но был слышен лишь ритмичный плеск морских волн, омывающих узкую полоску галечного пляжа в пятидесяти футах подо мной. Холодный воздух обжигал лицо и морозил пальцы, пока я держался за раму, прикидывая, как бы вылезти на крышу. Черепица на промежутке от окна спальни до водосточной трубы держалась совсем плохо. Я осторожно поставил ногу, чтобы проверить путь, а затем стал медленно двигаться к краю крыши. Там я смог взяться за карниз, аккуратно опускаясь, пока не нащупал ногой перемычку водосточного желоба. С огромным облегчением я соскользнул вниз по холодной металлической трубе. Все, выбрался!
В воздухе пахло зимой и торфяным дымом. На бетонированной площадке перед домом стояла старая теткина машина. Было светло, как днем — так ярко светила луна. На галечный берег падала тень от старого разрушенного дома. Я поднял голову, увидел, что свет в теткином окне еще горит, и поспешил к гаражу, примыкавшему к восточной стене дома. Взяв велосипед, я посмотрел на часы и налег на педали, двигаясь по узкой однополосной дороге в сторону Кробоста. По левую сторону сверкала изморозью вересковая пустошь, а по правую мерцал океан. До полуночи оставалось еще полчаса.
Теткин дом располагался примерно в миле от деревни. Он стоял на отшибе, на утесе рядом с крошечной гаванью Кробоста, будто вырубленной в глубокой расщелине между скал. Дорога до деревни заняла всего несколько минут, и вот я уже миновал свой старый дом — темный, пустой, совсем обветшавший. Я всегда старался не смотреть на него, потому что он был молчаливым напоминанием о моей прошлой жизни: какой она была и какой могла бы быть сейчас.
Дом Артэра находился ниже уровня дороги. Темная громада торфяной кладки рядом с ним отражалась в серебрящемся океане, и в лунном свете просматривались уложенные елочкой брикеты торфа. Я остановился у ворот и вгляделся в окружающие тени. Давным-давно Артэру дали кличку Хрипун, но я не мог заставить себя так его называть.
— Артэр! — мой шепот казался страшно громким. Моего друга нигде не было. Я прождал больше пяти минут, волнуясь все сильнее и сильнее и постоянно поглядывая на часы, как если бы это могло замедлить время. Мы опаздывали. Я уже собирался уходить, но тут услышал грохот со стороны дома, рядом с торфяной кладкой. Тяжело дыша, Артэр выскользнул из темноты; он пытался стряхнуть пластиковое ведро, ручка которого зацепилась за лодыжку. Он перебежал газон, почти кувырком перелетел через забор, зацепившись за проволоку, которую не сразу заметил. Артэр плюхнулся мне на ноги. В лунном свете была видна его широкая улыбка.
— Как ловко, — заметил я. — Что тебя так задержало?
— Мой старик пошел спать всего полчаса назад. А у него слух, как у чертовых кроликов. Мне пришлось дождаться, пока он захрапит. Иначе я не мог быть уверен, что он заснул.
Артэр поднялся на ноги и выругался:
— Черт! Я весь в овечьем дерьме!
У меня упало сердце: у нас был один велосипед на двоих — мой. Теперь весь багажник и моя одежда в тех местах, где Артэр держался за нее, будут в овечьем помете.
— Забирайся! — сказал я. Артэр перекинул ногу через сиденье, все еще по-идиотски усмехаясь. Я явственно почувствовал исходившую от него вонь.
— И постарайся не испачкать меня!
— Так друзья же как раз для того, чтобы с ними делиться.
Артэр ухватился за мою куртку. Я стиснул зубы и двинулся вниз по улице к главной дороге, а ноги Артэра болтались по разные стороны велосипеда для равновесия.
Мы спрятали велосипед в канаве в паре сотен ярдов от кладбищенской дороги на Свэйнбост и пробежали остаток пути. Все остальные уже с нетерпением поджидали нас. Они толпились в тени старого здания магазина, которое теперь занимала строительная компания Несса.
— Где вы были, ради всего святого? — прошептал Дональд.
Ангел Макритчи выплыл из темноты и прижал меня к стене:
— Ты, мелкий тупой ублюдок! Чем дольше мы ждем, тем больше шансов, что нас поймают.
— Гос-с-споди! Что за запах, черт возьми? — прошипел Рыжий Мердо из тени.
Я глянул на Артэра, но тут Дональд позвал:
— Пойдем. Пора заняться делом.
Большая рука Ангела отпустила меня, и я поспешил за остальными. Мы выскользнули из тени здания на залитую лунным светом, открытую всем взглядам дорогу. Неказистая оградка тянулась вдоль нее вплоть до самого кладбища с его сверкающими надгробиями. Иней скрипел под ногами, пока мы пробирались мимо садов и домов по левую сторону дороги. Наши шаги казались слишком громкими.
Дональд остановился у старого черного дома с ребристой металлической крышей. У него были прочные деревянные двери с большим навесным замком. Крыша была перестроена и треугольным козырьком поднималась над дверью, чтобы сельскохозяйственная техника могла беспрепятственно пасть внутрь и выехать обратно.
— Вот и он.
Рыжий Мердо шагнул вперед и достал из-под пальто обдирочную фрезу.
— А это еще, черт возьми, зачем? — прошептал Дональд.
— Ты же сказал, что тут замок.
— Мердо, мы шину собрались украсть, а не портить чужую собственность.
— И как мы тогда этот замок откроем?
— Ключом, понятное дело, — Дональд показал большой ключ на кожаном шнурке.
— Где он его достал? — спросил прыщавый мальчик, его гнойники, казалось, блестели в лунном свете.
— Он знаком с девчонкой, — ответил Калум, как будто это все объясняло.
Дональд открыл замок и, сняв его, толкнул одну половину двери. Она со скрипом отворилась вовнутрь. Он достал из кармана фонарик, а мы сгрудились за ним, пока луч света обшаривал внушительную груду разного хлама. Там был проржавевший остов старого трактора, древний плуг, сломанная водоотливная бадья, совки, тяпки, вилы, лопаты, трос, рыболовная сеть, свисающая с балки, оранжевые и желтые буи, качавшиеся прямо над нашими головами, и даже заднее сиденье из старой машины. А в дальнем конце дома стояла прислоненная к стене огромная тракторная шина, она была больше любого из нас. В ее протекторы можно было спокойно просунуть кулак. На стороне, обращенной к нам, зиял десятидюймовый разрез — результат небрежности водителя. Вероятно, страховка покрывала расходы на ее замещение, и эта шина уже не представляла ни для кого интереса. Однако она была прекрасным материалом для костра. Мы уставились на нее в благоговейном молчании.
— Красавица, — прошептал Артэр.
— Да она же будет несколько дней гореть, — сказал Ангел.
— Давайте вытаскивать ее отсюда, — в голосе Дональда звучал триумф.
Эта шина, она, как и предсказывал Рыжий Мердо, весила с тонну. Все вместе мы едва удерживали ее от падения, пока выкатывали из дверей на дорогу. Дональд отделился от группы, закрыл дверь и повесил обратно замок. Он вернулся, хитро улыбаясь:
— Они даже не поймут, что случилось. Все будет выглядеть так, будто она просто испарилась в воздухе.
— Ага! Она превратится в дым нашего костра, — ликовал Мердо.
Толкать шину вверх по склону главной дороги было тяжело, да и спуск потом был короткий. Мы с тоской думали, что ночь обещает быть долгой — ведь нам предстоял подъем на еще один холм при подходе к Кробосту.
Дойдя до конца дороги, мы прислонили шину к старому зданию магазина и решили немного
