своего путешествия.
Орлиный нос де Вулфа вплотную приблизился к лицу Бернара.
– Обо всем этом вы говорите в прошедшем времени, словно теперь у вас появились иные намерения? – пророкотал он.
Бывший тамплиер пожал плечами.
– Я все еще хочу спасти свою шкуру, если мне это удастся сделать. Основная моя забота – сохранить жизнь и здоровье для того, чтобы рассказать о том, что я знаю. Во Франции, да и в других местах, есть члены нашего ордена, которых не удовлетворяет существующее положение вещей, однако они, судя по всему, еще не готовы выступить открыто, как это сделали мы с Жильбером. – Он жадно прильнул к кружке, после чего продолжил. – Однако теперь, когда Жильбера де Ридфора больше нет со мной, я готов рискнуть и объявить эту тайну всем, кто захочет ее услышать, и наплевать мне на последствия.
– Что вы хотите этим сказать? – спросил де Вулф, испытывая опасения, что этот упрямый безумец может принести представителям закона в его графстве немалые неприятности.
– Пришел тот час, когда я не могу уже более прятаться и замалчивать то, что мне известно. Я намерен раскрыть эту тайну как можно большему количеству людей и сделать это открыто. А лучше всего это сделать со ступеней кафедрального собора завтрашним утром!
При этих словах даже Гвин замер, чуть не поперхнувшись элем. Томас же вообще выглядел так, словно сейчас упадет в обморок. Если не считать Бернара, бывший священник лучше других присутствующих понимал, насколько серьезные последствия может иметь тот шаг, который предполагал совершить рыцарь, если его тайна имела какое-либо отношение к той ереси, что расцвела в Лангедоке. Томас, как и Жильбер, незадолго перед своей смертью разъяснявший Ивлин положение, сложившееся в христианском мире, знал о растущем беспокойстве Рима в отношении тех, кто разделял гностические взгляды на христианство, и был осведомлен о том, что гнев церковных верхов на катаров и других еретиков во французских землях достиг своей высшей точки.
– Проповедь со ступеней собора! – не веря своим ушам, взревел де Вулф. – Не думаю, что епископ это одобрит – или одобрил бы, если бы находился в городе. – Коронер подумал, что архидьяконы и другие старшие каноники более чем компенсируют отсутствие Генри Маршала, когда речь зайдет о том, что монах-отступник собирается проповедовать ересь со ступеней западного входа в собор.
– И кто, по-вашему, придет вас послушать? – скептически хмыкнул Гвин.
– Я дождусь конца торжественной мессы и начну, когда прихожане будут выходить из храма, – ответил Бернар. При этом в его ярких карих глазах мелькнула такая неистовая радость, что Джон, несмотря на предыдущие заверения рыцаря, решил, что тот все-таки готов сделаться мучеником.
– Вы не продержитесь и пяти минут, – возразил коронер. – Каноники напустят на вас прокторов.
– Пяти минут мне вполне хватит для того, чтобы посеять семена сомнения. Возможно, уши кафедральных священников послужат более благодатной почвой, чем уши обычных людей.
У де Вулфа начало было закрадываться подозрение, что этот человек просто сумасшедший, однако тот факт, что Жильбер де Ридфор исповедовал те же убеждения, а также заявления де Бланшфора о том, что у него есть единомышленники не только во Франции, но даже в Святой Земле, все-таки перевешивали мысль о душевном помешательстве. Размышляя о плане де Бланшфора устроить еретическую проповедь, коронер подумал, что это может быть неплохой возможностью устроить ловушку убийцам де Ридфора. Если бывший тамплиер попытается осуществить свою безумную идею, не исключено, что они пойдут на определенные меры для того, чтобы заставить его замолчать. И тогда, может быть, удастся их разоблачить.
Пока рыцарь вел какие-то богословские споры с осторожным Томасом, коронер продолжал обдумывать свою идею. На одной чаше весов лежала жизнь де Бланшфора, точнее, вероятность того, что он ее лишится, с другой – шанс выяснить личность убийц. В конце концов он пришел к решению, что если этот глупец хочет сунуть свою голову в петлю или – скорее даже – погибнуть на костре, то это его личное дело. Но для того, чтобы уменьшить вероятность подобного исхода событий, неплохо было бы заранее разнести весть о его намерении произнести еретическую проповедь. Тогда «оппозиция», возможно, предпримет какие-то действия до того, как Бланшфор совершит сей опрометчивый шаг, грозивший ему верной смертью.
– Вы можете обеспечить себе еще большую аудиторию, если об этом событии будет известно заблаговременно, – произнес коронер, стараясь говорить как можно более убедительным тоном. – Мы можем легко распространить эту новость. Скажем, присутствующий здесь Томас имеет прекрасную возможность пустить слух среди духовенства и тех, кто проживает на территории собора. – Он, криво ухмыльнувшись, посмотрел на Гвина. – А мой помощник может объявить о предстоящей проповеди почти во всех пивных в Эксетере, хотя хозяев таверн, возможно, и не очень волнуют новые религиозные веяния.
Де Бланшфор принял этот совет с такой готовностью, что де Вулфу чуть не стало стыдно за свое двуличие. Впрочем, он успокоил свою совесть той мыслью, что таким образом ему, возможно, удастся спасти жизнь этому человеку, хотя и ценой его свободы, сделав так, чтобы рыцаря схватили до того, как он совершит какое-либо преступление по отношению к официальной церкви.
Де Вулф решил, что пора сменить тему.
– Те трое тамплиеров, которых вы видели у церкви св. Варфоломея… Вы их знаете?
– Годфри Капра мне не знаком, – ответил Бернар. – Но я узнал двух других. Роланд де Вер был известной фигурой в парижской резиденции Храма. Год назад его направили в новую резиденцию в Лондоне, как я думаю, для того, чтобы укрепить тамошних братьев с помощью тех порядков, которые установил Великий магистр ордена во Франции. Что до Бриана де Фалэза, то я знаю его по Палестине, где он проявил себя как отважный, хотя и излишне безрассудный воин.
– Они заявили мне, что находятся в этой части Англии только лишь для того, чтобы приобрести новые владения для своего ордена.
– Мне очень трудно в это поверить, – с презрительной миной заметил Бернар. – Такое поручение годится или для старых братьев, возраст которых уже не позволяет им участвовать в битвах, или, что более вероятно, для их сержантов. Смешно поверить, чтобы троих старших рыцарей отправили с таким мирским заданием.
– А что вы скажете насчет итальянского аббата? Вы о нем когда-нибудь слышали?
Де Бланшфор с грохотом опустил пустую кружку на стол, и Эдвин поспешил наполнить ее из большого кувшина.
– Козимо из Модены? Да, я его знаю, – а кто во Франции его не знает? Это креатура папы, хотя официальная его резиденция находится в одном аббатстве неподалеку от Парижа. Он обладает специальными полномочиями на выявление ереси и, якобы, является слугой Хью, епископа Оксерского, и Уильяма Белорукого, архиепископа Реймского, которые взяли на себя миссию искоренять любые отклонения от ортодоксального католицизма. На самом же деле всем известно, что Козимо подчиняется только лишь непосредственно Риму.
Де Вулф бросил взгляд на Томаса, который ответил ему довольной ухмылкой, подтверждая, что именно это он уже и выяснил.
– И кто из них наиболее опасен? – настойчиво продолжал коронер, которому не давала покоя мысль о возможном убийце де Ридфора.
– Самый коварный из них – Козимо, хотя я сомневаюсь, что он представляет опасность в физическом смысле. Именно поэтому он путешествует с двумя своими слугами, которые могут защитить его шкуру от тысяч тех, кто хотел бы содрать ее с его несчастных костей. Кроме того, его телохранители готовы выполнить любое подлое дело, порученное им Козимо.
– А тамплиеры?
– Большинство членов нашего ордена – люди достойные, не подозревающие о той великой тайне, которую Бедные Рыцари Христа охраняют на протяжении трех четвертей столетия. Только недавно правда начала просачиваться и пробуждать сознание нескольких рыцарей, таких, как я. – Де Бланшфор замолчал и поднес кружку ко рту. – Эти трое, вероятно, слепые приверженцы Устава, и выполнят любое поручение, данное им магистрами. Роланд де Вер имеет звание командора рыцарей, что является высшим званием в иерархии ордена. Это тоже делает смешной мысль о том, что он прибыл сюда с заданием купить
