глаза Смерти. Она подняла глаза и посмотрела.
И затрепетала. Столь тяжел был взгляд графини, что давил на глаза сильнее камня. И одновременно был он пронзительно бесстрастным. Он проходил насквозь, словно не замечая препятствия. Он ужасал, волновал, восторгал и дразнил. Он леденил и зажигал. Он убивал. Его нельзя было избежать, от него нельзя было скрыться, про него нельзя было забыть.
Странная улыбка вдруг появилась на губах графини, разрывая запекшуюся кровь. Графиня шагнула к Марии, протягивая руки вперед…
Мария открыла глаза. Щебетали птицы, серый рассвет завладел комнатой. Утренняя свежесть вливалась в распахнутое окно.
— Марта! — позвала Мария, с замиранием вспомнив ночной ужас.
Марта не отзывалась. Лицо ее покрывала молочная бледность, дыхания не было слышно.
— Марта! — вскричала Мария, подскочив к подруге и тряся ее за холодное плечо.
— Ну, чего орешь? — Марта уставилась на Марию сонным взглядом. — Или уже шесть часов?
Мария не отвечала. Она была в растерянности.
— Слушай, что-нибудь случилось? — беспокойно спросила Марта, заметив необычно тревожное выражение на лице подруги.
— Слава богу! — выдохнула Мария, — все в порядке… А я уж думала… Мне, Марта, такой страшный сон приснился! — пояснила Мария. — Будто… Будто тебе плохо. Ты как себя вообще чувствуешь?
— Как чувствую? Как всегда, плохое настроение с утра, особенно когда поспать не дают!
— Нет, правда с тобой все в порядке?
— Да в порядке, в порядке. Голова только болит — не надо было, видно, так долго в холодной воде вчера барахтаться…
Мария присела на кровать рядом с Мартой.
— Значит, все мне приснилось. Давно я таких кошмаров не видела.
— Да что тебе там привиделось? — заинтересовалась Марта. — Давай, рассказывай!
Мария рассказала.
Марта долго молчала, потом вдруг захихикала.
— Ты чего? — удивилась Мария.
— Знаешь, что я тебе скажу? — ответила Марта. — Ты побольше книжек своих читай — еще не такое приснится!
— При чем тут книжки?
— При том, что ты каждый раз начитаешься всякой дури, а потом тебе кошмары снятся! Я еще удивляюсь, как к тебе принц-жаба во сне не явился!
Мария тоже рассмеялась.
В это время колокол пробил шесть.
Отец Савелий посмотрел на незнакомца.
— Издалека идете, наверное? — спросил он.
— Да, батюшка, пройти довелось немало, — проговорил незнакомец, криво усмехнувшись.
— Что в наших краях ищете?
— Не то, чтобы ищу, но слыхал я, странные вещи здесь творятся… протянул незнакомец. — Люди везде одинаковы. Охочи они до сказок. Бывает, за хороший сказ можно страннику и кров получить, и пищу…
— Здесь ты хороших сказов не найдешь, — нахмурился отец Савелий. — Здесь люди гибнут.
— Ах, батюшка, да ведь гибель-то еще поболее людей интересует, нежели, к примеру, вечная жизнь. Страшным сказкам охотнее верят, потому как они больше на правду похожи…
Отец Савелий промолчал.
— А тут, говорят, вурдалаки водятся, — не то спросил, не то подтвердил незнакомец.
— Никто здесь более не водится, — ответил отец Люцер, с удивлением отмечая растущую внутри неприязнь.
Не нравился ему этот незнакомец.
— Приезжали к нам братья из Святого Ордена, — сказал он, — и с тех пор перестали люди пропадать…
— Вот как? — вкрадчиво произнес незнакомец. — Разогнали, стало быть, святые отцы монстров? Славно-то как!
Незнакомец неприятно захихикал.
Отец Савелий не выдержал.
— Если вы не против, — сказал он подчеркнуто сухо, — то я пойду, у меня есть и иные заботы.
— Ну конечно, батюшка, конечно! — замахал руками незнакомец. — Вы уж извините назойливого странника с его глупыми вопросами. Такой у меня характер вредный!
— Что вы! — смутился отец Савелий. — Я на вас никакого зла не держу. Господь с вами!
— Да-да, — неопределенно сказал незнакомец. — Такой уж у меня характер… Пойду и я своей дорогой, путь у меня неблизкий.
— Благослови вас Господь! — пожелал ему отец Савелий, осеняя незнакомца знамением.
Незнакомец неожиданно вздрогнул, скривился и, прихрамывая, торопливо зашагал прочь.
Путник шел в одиночестве. Капюшон плаща скрывал его лицо. На плече висела дорожная сумка. Путник шел размеренным походным шагом. Иногда он неожиданно начинал хромать.
Солнце уходило за горизонт. В воздухе слышалось гудение комаров. Отсюда было видно горы.
Путник шел, бормоча что-то себе под нос.
— Тупицы! Славно-то как… Ну да, ну да, это я, конечно… Конечно! Ищите, ищите.
Казалось, он разговаривает с невидимым собеседником.
— Так вот как? По-твоему, я так думаю? Ха-ха! Не все так просто… Зря я тогда в Овраге, зря. Надо было предусмотреть. А с другой стороны, откуда я мог знать? Ты мне не помог, да, не помог…
Путник замолчал и некоторое время шел в тишине. Затем он будто бы что-то вспомнил и, коротко засмеявшись, начал напевать:
Путник вошел в лес. Здесь было уже темно. Путник остановился, посмотрел по сторонам и шагнул в чащу.
Вскоре он нашел подходящее место — небольшой овраг. Путник спустился в овраг. В руках у него уже была охапка сухих веток, собранных на ходу. Он бросил ветки на землю и присел рядом на корточки. Щелкнул кремнем, высекая искры. Ветки затрещали, костер начал разгораться. Путник устроился поудобнее.
