участвовать две фирмы: «Бона проект» и «Мастер Зима», зарегистрированные по этому случаю за неделю до торгов. Обе фирмы имеют одного учредителя – «Кварту». Так вот, «Бона проект» выиграет торги, то есть получит лот, а «Мастер Зима» проиграет. В каждом деле обязательно должен быть проигравший, таковы правила любой игры.
Вейсберг собирался в офис. Там он проведет несколько часов до начала торгов. Обычно аукцион точно в срок не начинается, и Вейсберг гарантированно не опоздает. И вообще, какой ненормальный начнет эту беспрецедентную игру без него?.. Это все равно что отпевание без покойника. Он даже не сплюнул через плечо, не потому что не был суеверен, а потому что такие сравнения были в его стиле, и он, что называется, ни разу не накаркал.
Когда он садился в машину, впервые за это утро подумал о том, что успех этого дела зависел только от одного человека. Вейсберг не любил все эти «если бы да кабы», но вдруг генерал Разлогов допустит промах? Лучше об этом не думать. Потому что тогда Вейсберг окажется в списке проигравших. И случится это, по большому счету, впервые.
С точки зрения бизнес-стратегии, Вейсберг поступил опрометчиво. Он попал в положение, при котором в этом деле зависел только от одного человека, одной стороны, и нечем было перестраховаться.
Это сравнение так понравилось Вейсбергу, что он обыграл его несколько раз по пути в офис.
Буквально на входе он столкнулся с Мусой Сараевым и буквально заткнул ему рот в энергичном жесте рукой:
– Не сейчас! Что бы там у тебя ни случилось.
– Но... – попробовал было возразить Муса.
– Что но? Твоя жена высадилась на Луну, а назад – никак, по причине поломки метлы? Нет, Муса! Дай мне двадцать-тридцать минут.
– Ты босс, – лаконично ответил Сараев, проглотив «жену с метлой». Если бы он услышал эти слова от постороннего в метро... Но в метро он не ездил. Он слышал о нем, только когда в подземке гремел взрыв... Ему было плевать на жертвы. И он, и Вейсберг были причастны как финансисты к любому теракту в любом российском городе, включая города в Дагестане, Ингушетии, Чечне. Что касается идейной составляющей, то она была проста. Для Сараева она заключалась во все большем утверждении его национальности в любом уголке необъятной России. Сараев был сторонником сепаратистов и видел «обособленную» Чеченскую республику в очень даже выгодном свете. На сторону «чеченского новообразования» встанут все мировые державы – кроме одной, и поддержка будет такой мощной, что задрожат кремлевские стены. Как дрожали от взрывов поездов в московском метро...
...«Ауди» резко остановилась. Ирину бросило вперед. За время пути она, предупрежденная Рапидом, не произнесла ни слова. Но когда ее вытолкнули из машины, возмущение взяло над ней верх:
– Я жена вице-премьера Сергея Харламова! Надеюсь, вы...
– Да знаем мы, что делаем, – перебил ее Гекко-младший; он был первым, кто встретил гостью. – И мы знаем свое дело, – добавил он. И только после этого приветствовал Гекко-старшего: – Привет, братишка! Как добрался? Без приключений?
Глаза у Владимира полезли на лоб:
– Без приключений? Ну, ты и сказанул!
Оба рассмеялись.
Харламова бросила взгляд вправо, на стену кустов, через которую просматривалась речка. Остро не хватало ощущения прохлады; вместо свежего воздуха пахнуло тяжелой сыростью.
Взгляд в противоположном направлении... Только бульдозер мог сдвинуть мусор, походивший на почерневший мартовский снег, по обе стороны от дороги, по которой промчался кортеж из трех машин. «Но бульдозер оставил бы глубокий и заметный след». Это было важно для Ирины, но она не понимала этой важности.
– Вперед! – Гекко рукой указал вдоль реки.
Он не стал предупреждать, что кричать бесполезно. Здесь криком нельзя было спугнуть даже ворон, но запросто – человека, оказавшегося в зоне слышимости.
От Харламовой ничего не скрывали, даже позволили бы снимать на камеру, если бы она оказалась у нее под рукой. Это в равной степени касалось Вострикова и его подчиненного. Они были в наручниках и стояли особняком.
Гекко-старший лично занялся номерами. Он присел на одно колено, положив рядом «родной» номер «Ауди», и стал откручивать «флажковый». Другой спецназовец освободил салон от занавески, а крышу – от «мигалки».
От нее ничего не скрывали.
Ирина сделала десяток шагов, прежде чем ее обогнал сам Гекко-младший, «Фавн» этих мест, и пошел впереди. За ней последовало еще три человека. Они конвоировали телохранителей.
Путь по бездорожью занял семь-восемь минут.
Гекко остановился... на крышке чугунного люка, за которой, возможно, грохотала вода. Постояв на нем, как на основании колонны, он сошел с него и, нашарив в кустах металлический крюк, сдвинул им в сторону тяжелую крышку.
Ирина замотала головой:
– Можете делать со мной...
Влад не дал ей договорить. Он схватил ее за плечи, тряхнул, как тряпичную куклу, и, приподняв, опустил в колодец – до середины туловища, пока ему было удобно удерживать ее.
– Там внизу ступеньки. Нащупай ногами и спускайся.
– Нет!
– У тебя два варианта: или ты спускаешься сама, и мы составим тебе компанию, или я сброшу тебя, и ты останешься в коллекторе... с крысами. Сколько ты продержишься, когда над тобой поработают сотни острых зубов?
Гекко отпустил женщину, и по его губам пробежала усмешка; он бы разочаровался, услышав крик и вслед за ним всплеск от падения тела в воду.
Узкая юбка мешала спускаться, и Ирина приподняла ее. Три, пять, семь ступенек. Она спустилась по металлической лестнице на глубину трех с половиной метров. Ее ноги коснулись воды, и она, закрыв глаза и преодолев страх перед темнотой, водой, копошащимися в слизи тварями, ступила на дно коллектора. Душа ее ушла в пятки, когда в нескольких сантиметрах от ее лица вспыхнул огонек зажигалки. Он осветил только нижнюю часть лица человека; если он хотел произвести на нее впечатление, ему это удалось.
– За мной, – тихо позвал он. Его голос утонул в звуках капели.
На этот раз он включил фонарик и, держа его у плеча «обратным хватом», пошел впереди, показывая дорогу.
Вода была холодной. Родниковой, пришло к Ирине сравнение. Она спросила:
– Нам долго еще идти?
И снова вздрогнула, когда ответ раздался у нее за спиной:
– Скоро уже. Почти пришли.
– Вы допустили ошибку. Вам следовало завязать мне глаза.
Гекко негромко рассмеялся.
Дверь на пути следования оказалась для Ирины неожиданностью. Ей казалось, тоннель бесконечный, а выйти наружу можно было только через колодец. И вот – дверь. На которой, что удивительно, сохранились следы краски. И – новые ассоциации. Эта часть подземелья с коммуникациями, с водой под ногами, с низким сводом навела ее на мысль о затонувшем корабле. Для полноты ощущений не хватало лишь крена.
Головной спецназовец потянул рычаг, и кремальера плавно вытянула вертикальные запоры. Открыл дверь и посторонился.
