— Волосатых? Таких не бывает, насколько я знаю.
— Бывают-бывают, в далеком космосе и у женщин-Тарзанов. У фрёкен такие.
— Да вы что! — удивилась фрёкен и посмотрела на свои ноги. Она даже приподняла подол своего платья.
Продавщица с ледяной улыбкой перегнулась через прилавок. Учительница уже не улыбалась. Она надрывалась от хохота.
— Волосатые колготки существуют, — заявила она. — Но они продаются в магазине для обезьян.
Учительница заплатила за свою покупку, и они вместе вышли на улицу.
— Но фрёкен, выходит, мы были правы, — довольно сказал Цацики. — Вы — женщина-Тарзан?
— Конечно, — ответила фрёкен и пристально посмотрела на свои ноги. — Может, мне их побрить?
— Нет, — сказал Цацики, — вам так идет.
— Значит, у вас нет космической ракеты? — разочарованно спросил Пер Хаммар.
— Нет, — ответила фрёкен. — Космической ракеты у меня нет.
Потом фрёкен пригласила мальчиков в кондитерскую «Телинс». Цацики и Пер рассказали, как следили за ней, чтобы узнать, где она паркует свой космический корабль.
— Но разве вам можно вот так одним гулять по улицам?
— Что за вопрос! — воскликнул Пер Хаммар. — Конечно, нельзя. Нам ведь всего семь лет! Нам пришлось обмануть воспитателей.
Тут фрёкен не на шутку рассердилась и сказала, что обманывать воспитателей ни в коем случае нельзя и что она сама отведет мальчиков обратно.
— Только не говорите моей мамаше, — начал было Пер Хаммар, но вовремя осекся, заметив недовольный взгляд фрёкен: — То есть маме. Она очень расстроится…
— Хорошо, но с одним условием, — сказала фрёкен. — Обещайте, что такое больше никогда не повторится.
— Обещаем, — сказал Пер Хаммар. — Нам ведь больше не надо за вами следить.
Цацики откусил кусочек булки. И вдруг засмеялся.
— Почему ты смеешься? — удивилась фрёкен.
— Ну… просто я ужасно рад, что я не девчонка и мне не надо носить леопардовые колготки!
Мортен Вонючая Крыса
Цацики все нравилось в школе — кроме мальчика по имени Мортен из пятого «Б». Мортен был второгодник, здоровенный и очень злобный. Он все время приставал к младшим, особенно к Вилле из четвертого «В». Вилле был совсем маленького роста, примерно как Цацики, но носил огромные ботинки и все время спотыкался, а еще — замотанные скотчем очки, которые всегда ломались, когда он падал. Ничего не стоило обидеть Вилле и довести его до слез. А из-за Мортена Вилле плакал на каждой перемене.
Для Мортена самым большим развлечением было заставлять Вилле говорить слова со звуком «р», вроде «морковь», но только гораздо более неблагозвучные и обидные.
— Скажи: я — грязная крыса!
— Я гъязная къиса, — повторял Вилле, слезы катились по его щекам, а Мортен с приятелями хохотали до колик в животе.
— Скажи: драная крыса.
— Дьяная къиса.
Если Вилле отказывался подчиняться, они били его в живот или дергали за волосы.
Все дети в школе старались держаться подальше от Мортена. Даже учителя, похоже, побаивались его — в противном случае он бы не посмел так себя вести.
За школу детям ходить не разрешали. Но ученики из пятых и шестых классов частенько там целовались. Например, Карин, старшая сестра Пера Хаммара. А самые отчаянные даже украдкой курили.
Однажды, когда Цацики и Пер Хаммар решили подсмотреть, как целуются старшеклассники, они увидели Мортена и его шайку.
Они отняли у Вилле очки и теперь перебрасывали их друг другу.
— Отдайте очки, — плакал Вилле.
— Скажи, что ты рожа, грязная картавая рожа, — приставал к нему Мортен.
— Я ёжа…
— Ежа! Ха-ха-ха, — ржал Мортен и бил Вилле по животу.
Цацики и Перу Хаммару было не до смеха. Большего придурка они в жизни не видывали.
— Прекрати! — возмутился Цацики. — Разве ты не видишь, он плачет?
— Хватит! — поддержал его Пер Хаммар. — Или мы позовем учительницу.
— Стучать на меня! Только попробуйте! — заорал Мортен.
Но Цацики и Пер Хаммар даже не обернулись — они мчались прямиком к дежурному учителю.
— Опять он за свое, — вздохнул учитель. — Бедный Мортен. Жалко его.
Цацики вовсе не думал, что Мортен бедный. Ему было жаль Вилле. Правда, тут прозвенел звонок, и Цацики уже не увидел, удалось ли учителю вразумить Мортена. Он еще не знал, чего можно ждать от этого негодяя.
Когда Цацики вернулся с продленки, Мамаше не терпелось расспросить его о школе, но Цацики не был расположен откровенничать. Ему хотелось побыть одному, спокойно поиграть в свои игрушки. Мамаша обиделась и упрекнула его, что он никогда ничего ей не рассказывает.
— Мы становимся так далеки друг от друга, — мрачно пробормотала она, а потом спросила, не хочет ли Цацики посидеть денек дома. Прогулять школу! Цацики категорически отказался.
По вечерам Цацики часто оставался с няней. Цацики это даже нравилось. Ему разрешали долго смотреть телевизор, читали много сказок, угощали конфетами, хотя до субботы, когда сладостей можно есть сколько хочешь, было еще далеко.
Вчера с продленки его забирал дедушка. Они ходили в кафе и в кино, и Цацики забыл все те ужасы, которые видел днем. Но теперь, за завтраком, он снова все вспомнил.
— Мамаша, отчего человек становится сильным?
— От любви, — ответила Мамаша и намазала на хлеб толстый слой арахисового масла, а сверху украсила бутерброд вареньем. У нее был оригинальный вкус.
— Да ладно, — не поверил Цацики.
— Правда-правда. От любви.
— Тогда я очень сильный, — сказал Цацики. — Если учесть, как сильно ты меня любишь… да еще бабушка, дедушка, и Пер Хаммар, и… Как ты думаешь, а учительница меня любит?
— Думаю, да.
— И поэтому я могу тащить домой такие тяжелые пакеты с продуктами?
— Ну конечно, — сказала Мамаша и посмотрела на часы. — Черт! Опять опаздываем! Как я ненавижу будни!
Цацики тоже не любил собираться в спешке. Особенно сегодня, ведь ему нужно было обсудить с Мамашей одно важное дело — а именно, Мортена.
Если уроки начинались в восемь и Цацики вела в школу Мамаша, а не бабушка или Йоран, то они всегда мчались сломя голову. И все равно опаздывали. Не успели они и на этот раз. Цацики было стыдно, что он один во всем классе никогда не может прийти вовремя.
Учительница считала, что приходить вовремя — очень важно. Так же важно, как научиться складывать и вычитать.
