простонародных суждений и оценок, у Колесова с ним не возникало расхождений, они быстро нашли общий язык. Общность мышленитета – полагаться на здравый смысл.
Константинов, работавший в отделении еще при Бунакове, отметил:
— У тебя, Валя, такой же стиль работы, как у Бунакова. Очень много общего.
Руководящее положение приучило его к лапидарным формулировкам. Сотрудники спрашивают:
— А где Валентин Иванович? Что-то его не видно, он не болен?
— Он не болеет, — кратко ответствует Константинов.
«Интересно, — подумал Колесов, — а ведь действительно, за всю жизнь всего четыре бюллетеня».
В неприятных хлопотах – отправить сотрудников на стройку, на прополку и т. п. — Константинов был суров. Получалось по формуле: два следователя – один добрый, другой злой.
Как-то Юкелис попросил помощи: подключить Константинова к организации перевозки мебели (у него не было помощника по хозвопросам). Колесов поручил. Через час звонит обиженный Юкелис:
— Валя, что-то я не понял: только что Константинов поручил мне организовать перевозку мебели и завтра доложить о выполнении.
Случай стал классикой, а он больше не вмешивался: блюдет мой зам порядок, ну и пусть.
Константинов не бегал за работой, но свои обязанности и поручения начальства выполнял четко, напористо. Колесов посадил его в своем кабинете – легче переводить стрелку. Зам мог часами сидеть молча – все дела сделаны, получил задание – энергично включился. Здесь же сидела секретарша, нанятая Константиновым, — пожилая женщина, тихая, исполнительная и с легким приветом. Последнее проявлялось по мелочам, например, однажды она наотрез отказалась идти на выставку голографии. Почему-то она была членом партии.
Прежняя партийная работа не испортила Константинова, очевидно, спасло чувство юмора. Они беседовали на любые темы свободно и раскованно. Встречались семьями на праздники. Его жена – инструктор обкома партии. Ее знает первый секретарь Романов, случайно встретив ее с мужем в Москве, на Красной площади, остановил свою машину, поговорил.
Жена – вторая, с первой он развелся, она скончалась. Взрослый сын – предмет беспокойства Константинова – неустроен, живет кое-как.
— Неудобства возникают, — говорит Константинов о разводах, — разные родственники, сложно общаться.
Вместе с зам директора Лозинским он создал еще одну институтскую классику. Когда сообщили о смерти Брежнева, все сотрудники продолжали трудиться, как будто ничего не случилось. Колесов был на заводе, Константинов не знает, что делать, томится. Заглянул к начальству – Лозинскому:
— Николай Николаевич! Вот сообщили: Брежнев умер. Какие будут указания?
Лозинский поднял голову от бумаг, секунду подумал:
— Скорбеть!
Какое-то время в руководстве обсуждался возможный перевод к Колесову отдела Нильвы, вероятно, по инициативе Евдокимова. Для него было бы удобно – два его источника для докторской в одном месте, в соавторстве с Нильвой издана книга. Плюс единая техническая политика.
В отделе Нильвы создали свою систему СМО-Запрос. Редкий случай: во главе отдела беспартийный еврей, в основном чистый организатор, а главный технический идеолог – русская Смирнова Инна Ивановна, создательница запросно – ориентированной системы. В командировки они ездили вместе. Ходили слухи об их интимной связи, даже приписывали Нильве отцовство ребенка Смирновой.
Насчет передачи отдела Кезлинг долго отмалчивался.
— Как с вопросом по Нильве? — спросил его Колесов, — я не настаиваю, но хотелось бы знать…
— У меня на прежнем месте в институте довели отделение до 600 человек, оно стало неуправляемым.
Колесов промолчал – с Нильвой у него стало бы 330 человек вместо 300.
— И вообще должна быть конкуренция, — продолжил Кезлинг, — пусть будут три направления: СМО- Проблема, СМО-Запрос и типовые проектные решения.
Отдел Нильвы включили в состав другого отделения, которое полностью перешло на СМО-Запрос. [34]
После перехода на систему ОКА Колесов уговорил Рейнера и Юкелиса подогнать структуру базы данных под структуру Нильвы, сам нарисовал технические решения. Теперь стало возможным пользоваться важнейшей частью системы СМО-Запрос – программой разузлования состава изделий. Колесов подстраховался.
Идею сочетания двух принципов проектирования – вырезания (генерации) и привязки (адаптации) — он отобразил в своей «новации» – САПР АСУ. Рейнер и Евдокимов поместили в своей книге общую схему этой системы, разумеется, со ссылкой на автора.
Когда министерский куратор Кузнецов – ядовитый умник, на каждом подведении итогов работы талантливо доказывавший специалистам ЛЭМа их серость и отсталость, спросил Колесова:
— Ну как у вас идет СМО-Проблема?
— Нормально, постепенно переходит в САПР АСУ.
— Постепенно переходит? Не так ли: из кустов раздавался девичий визг, постепенно переходящий в женский…
Нильва взорвал ЛЭМ летом 1979 года.
Утром Кезлинг просматривал документы, среди них – запечатанное письмо от Нильвы. Кезлинг вскрыл, прочитал и, как он сам рассказывал, подскочил (чуть не упал со стула) — Нильва просил выдать необходимые документы в связи с отъездом в Израиль. Зав отделом – изменник, враг!
Колесов оказался у Кезлинга через час после этого, услышал от бывшего разведчика:
— Я с такими людьми разговариваю только через дуло автомата.
По существующему порядку руководство института должно было ответить за Нильву.
К этому времени Колесов уже был знаком со всемирной «Декларацией прав человека», подписанной также и Советским Союзом. Поэтому к поступку Нильвы отнесся спокойно.
Нильву немедленно отстранили от должности зав отделом. Колесов взял его к себе инженером на 120 рублей (на большее не разрешили). Спросил:
— А что у тебя с секретным допуском?
— Он у меня неактивный.
— Пять лет прошло?
— Нет.
— Саша, ты что – дурак? — вырвалось у Колесова, — ты с кем связался? С системой? На что ты надеешься?
— А у меня нет выхода. Я не смог спасти жену – вылечить за границей. Теперь сын – теряет зрение.
Жена его недавно умерла.
Взрывная волна покатилась.
Евдокимов попросил подойти, начал так:
— Я вчера был в ЦК.
— В ЦК? В ЦК КПСС? Ну да, шел мимо, решил зайти.
— Разговаривал там с… (назвал фамилии). Просил подыскать мне работу. Рассказал о всей той обстановке, которая у нас творится.
— Это типа о слухах, в которые не могу не верить, потому что сам их распускаю. А не зря ли ты все это затеваешь, Валера.
— Я это сделал после того, как мне в нашем горкоме и райкоме сказали, чтобы я подыскивал себе работу, так как не сработался с директором.
Колесов посерьезнел: кампания разворачивается…
— Из ЦК позвонили в наш обком, — продолжал Евдокимов, — сказали, что они делают колоссальную глупость. Позвонили также нашему министру. В министерстве Кезлинга страшно не любят. Руднев, министр, его дураком называет. Зам министра при упоминании о нем из себя выходит. На следующей неделе в
