Также как и в болезненном воспоминании, человек способный видеть видения, может видеть и переживать этого ребёнка и его или её эмоциональную боль, но форма состояния эго более персонифицирована, чем ребёнок в форме болезненной памяти. При воспоминании, личность осознаёт, что чувствует и думает состояние эго, что отражает большую степень соприсутствия, чем в более худших формах раздвоения как РЛ. Хороший пример состояния эго – это описание Кэти её «Жирной Кэти».
При РЛ (как уже обсуждалось), существует более резкое разделение между внутренней и внешней реальностью. Во внутренней реальности мы находим, что раздвоение блокирует доступ к травмированной памяти, где удерживается раненный ребёнок. Разделения более персонифицированы и даже имеют свой голос и мнение о чём?то. Хотя раздвоения являются фрагментированными частями одной личности, они переживаются как разные личности[4].
Модель сокрушенного сердца
Мне нравиться создавать визуальное представление для человека, с которым я работаю. Некоторые люди хорошо воспринимаю на слух, а некоторых лучше в образах. Люди, страдающие от разделения, кажется, воспринимаю лучше через образы и имеют склонность лучше учиться с использованием визуальных объектов. У меня всегда в офисе есть чистая доска, где я обычно рисую подходящую модель для человека, будь то состояние травмированная память, состояние эго или раздвоение личности.
На рисунке 2 изображено сердце, представляющее всю душу человека. Можно конечно обсуждать состав человека, но, по моему мнению, поскольку мы созданы по образу Божьему, а Он есть Троица, которая живёт в нерушимом союзе между Отцом, Сыном и Святым Духом – тогда нам наиболее подходит троичное создание, подразумевающее жизнь в союзе между телом, душей и духом, а также расширенная связь с телом Христовым. Тем не менее, наши проблемы, кажется, существуют в области души: эмоции (сокрушенное сердце), разум (убеждения) и воля (выбор).
Рисунок 2 – Сокрушенное сердце
Левая часть сердца представляет внешнюю реальность, которая живёт в некоторой степени отрицания внутренней реальности, которая изображена правой стороной сердца. Я не рассматриваю это состояние отрицания как дисфункцию, но наоборот, рассматриваю её как то, где мы продолжаем расти и функционировать в жизни, не смотря на болезненные воспоминания, неправильные убеждения и травмы, которые пленяют нашу внутреннюю реальность.
Разлом, разделяющий две половинки сердца представляет потерю памяти или разделительный барьер между внутренней реальностью и внешней реальностью. Это также можно представить в виде стены, разделяющей внешнее от внутреннего, что обсуждалось выше. Каков бы это барьер не был по форме, он изолирует болезненную внутреннюю реальность от внешней реальности.
Круги справа означают некоторые формы болезненной памяти с сопутствующей ложью. Как говорилось прежде, эти формы часто можно отнести к изолированной болезненной памяти или участкам памяти, состоянию эго или же к РЛ. В простом случае болезненной памяти, один круг означает одну область болезненной памяти, другие круги представляют другие области болезненной памяти. Круг также может означать состояние эго или раздвоение личности, а дополнительные круги будут представлять дополнительные состояние эго или разделённые личности.
Как обсуждалось выше, доктор Эд Смит говорит, что болезненна память является контейнером для лжи. Мы имеем эмоциональную боль не от того, что произошло с нами, но из?за болезненной лжи, которая ассоциируется с нашим восприятием события. Например, если я пережил сексуальное надругательство, я могу считать себя грязным и постыдным, что я не желаем или не любим или что это всё, для чего я годен.
Эти убеждения не согласуются с христианской истиной, которую мы должны применить в месте поражения. Смысл служения в том, чтобы Божья истина пришла на то место, откуда началось сокрушенность и пленение. Я часто говорю так: «Если у меня заноза в пальце, то решение не в том, чтобы ампутировать всю конечность».
Без понимания того, что мы делаем, в нашей попытке помочь, мы в церкви часто применяем истину к неправильному месту в душе. Распылять христианскую истину в манере пулемёта не приносит никакой свободы, а только заставляет человека начать неправильно думать: «Должно быть я тот человек, для которого это не работает», «Должно быть я не пригоден Богу» или «Бог не хочет меня освободить» или же «Наверное у меня есть какие?то скрытые грехи, которые не дают мне принимать от Бога». Этот список неправильных заключений можно продолжать и продолжать[5].
Рисунок 3 – Место центра
Место для особенного служения или то, что я люблю называть, «место центра» — изображено на рисунке 3 при помощи прямоугольника посередине сокрушенного сердца. Это место — проход через разлом или разделительный барьер между болезненной внутренней реальностью и отрицающей внешней реальностью. Внешняя реальность приходит в это место под водительством Святого Духа, примиряясь с внутренним ребёнком, признавая боль этого ребёнка, разделяя чувства и защищая от лжи, по мере того как Святой Дух Христа заменяет ложные вещи освобождающей истиной. (Иоанна 8:31–32, 36; 14:15–16, 25; 16:13–15).
Я верю, что Святой Дух производит ходатайство за раненного ребёнка, чтобы он был открыт для внешней реальности, «
Знание этой истины необходимо, чтобы внешняя реальность личности полностью решила прийти в согласие с этим ходатайством Святого Духа.
За все годы наблюдения такого рода исцелений, я ни разу не видел, чтобы Дух Христа насильно преодолевал стены человека. Если человек не готов, Он просто позволяет ходить вокруг горы пока не будет готовности. Я серьёзно убеждён, что Бог, в Своей суверенности, использует и организует обстоятельства и события так, чтобы всё это было для нашего блага.
Мы надеемся, что это учение поможет уменьшить количество кругов вокруг горы в попытках достичь истинного исцеления.
Есть два пути, которые помогают этому совершиться. В случае служения Кэти Отс, она активно пытается прийти в согласие с ходатайством Духа, чтобы части раненного ребёнка стали открытыми и известными (пришли в место центра). Прелесть этой модели в том, что человек, уже находясь под помазанием, свободен видеть и работать с раненным ребёнком, который стал открыт, без переживания
