Дань саламандре

прикладному, а вы думали – нет?

Но на службе эти способы уже не годились: в институтские-то годы мне выпадало счастье сидеть на самых задних рядах, притом довольно просторных аудиторий, то есть среди двухсот бедолаг, находившихся в разных фазах сна (так и слышу – то тут, то там – глухой яблочный стук созревших голов), – и профессор, который, в силу своей интеллигентности, пытался добудиться до каждого индивидуально, просто не поспевал. А на службе я тянула лямку тет-а-тет в душной, похожей на кладовку, комнатушке с шефиней, бесполой администраторшей (черт бы побрал эту кривоногую кобылу с перекошенным ртом), – и что прикажете делать?

И тогда я изобрела прозрачные распорки для век. Ну да: миниатюрные пластиковые распорки – даром, что ли, я инженер-конструктор? Благодаря им я приспособилась спать с открытыми глазами. Много бы дала за то, чтобы посмотреть в это время на выражение своих очей... Хотя – смотрели «Заводной апельсин»? Ну так вот.

Сейчас попробую восстановить по памяти один из моих снов на службе (не помню – «на основной» или у Троглодиты). Авторское кино

(Автор неизвестен) Эпизод 1

Стою возле бункера внутри чьей-то квартиры.

Вход в бункер – это массивный деревянный шкаф антикварного вида. Оснащенный дверью-вертушкой – как на входе в офис, отель или банк.

Через этот бункер мне нужно из квартиры как можно скорей убраться. Опасность! Опасность!

Но, сколько я ни верчу дверь, вход в глубине шкафа не открывается. Там, где должен быть вход, возникают лишь новые деревянные пластины-перегородки, всё новые, новые, новые – они нарастают, наслаиваясь друг на друга, словно перепонки летучих мышей.

Похоже на то, как это бывает, когда никак не можешь попасть в рукав одежды со сложносоставной подкладкой. Эпизод 2

Наконец я понимаю, что эту квартиру можно покинуть и другим способом.

Поднимаюсь по лестнице. Словно в отеле, она покрыта ковром. Он вишнёвый, видавший виды.

На одной из площадок – маленький бар. Возле стойки – три человека. Ближе всех ко мне стоит примечательный господин в сером костюме: это очень крупный мужчина, толстый и рыжий. Но притом – не ярко-рыжий: волосенки у него редкие. Возраста у него нет. В целом он выглядит как розовый целлулоидный пупс. (То есть – премерзко.)

Я спрашиваю: «Вы – пан Камержицкий?» – «Да, – отвечает он. – Казимер Камержицкий. Архитектор». – «Мне надо вам, пан Камержицкий, кое-что рассказать...» – «Пройдемте в мой кабинет...»

Его взгляд полон доверительной задушевности (какую почти натурально могут изображать лишь лица при должности). Эпизод 3

Это тесное помещение с нарами в два ряда – под углом друг к другу.

Двое сидящих на нижних нарах жуют бутерброды.

Кроме них – и меня с паном Камержицким – в кабинете никого нет.

Хочу ли я бутерброд, спрашивает меня пан Камержицкий.

Я говорю, что хотела бы чаю. (Вообще – очень хочется пить.)

«Чаю?.. – переспрашивает пан словно бы удивленно. – Хорошо. Сейчас принесу». Эпизод 4

Казимер Камержицкий долго не появляется.

Спрашиваю едоков, когда же он принесет чай.

Едоки жуют.

Повторяю вопрос.

«Никогда», – следует ответ.

«Сколько же мне тут придется сидеть взаперти?» – возмущаюсь я.

«Всегда, – говорит с набитым ртом один из жующих. И уточняет: – До самой смерти».

«Почему?» – спрашиваю я. (А про себя: почему он цитирует Аввакума?)

«Так... Здесь все пребывают до самой смерти».

«Но почему?!» – не унимаюсь я.

«Потому. Потому что это – тюрьма». Эпизод 5

«Хочешь?» – один из них протягивает мне потрепанный иллюстрированный журнал. Довольно тонкий. Один на всю камеру.

И я вижу страшные ожоговые рубцы на его вытянутой ко мне руке.