«Откуда это у вас?»
«Откуда?» – словно передразнивает он – и сбрасывает с плеча халат. (Кстати, оба моих сокамерника одеты в серые, предельно изношенные халаты – вроде больничных.) Я вижу ужасающие ожоговые рубцы, корежащие всю левую половину его груди.
«Откуда это?»
«А из
«Из бани?..»
«Ну да. Из
«А какой?»
«Узнаешь. Все здесь проходят через
Эпизод 6
Я стою у входа в скудно освещенное помещение. Оно обширное, не видно конца, а потолок низкий.
Первое, что бросается в глаза, – длинные оцинкованные корыта.
Первое чувство – запах: пара и жареной крови. Какая-то смесь кухни с... баней.
Я вижу голые изможденные тела, полностью бездвижные в этих оцинкованных корытах. Под каждым корытом трудится-бесится пухлое пламя.
Часть тел – варится. Весело булькает у них по бокам бешеная белокудрая водица.
Другие тела – жарятся. Это те, у кого вода уже выкипела. У таких, из лопнувших телесных корпусов, вытекает кровь – и тут же, поджариваясь, застывает серой крупнопузырчатой массой.
Главное – все они живые.
Лица исковерканы мукой живых.
Но это уже не человеческие лица.
При этом – тела не кричат.
На крик нет сил. Эпизод 7
Как-то невозбранно я спускаюсь по лестнице...
И попадаю в прекрасный сад.
Он похож на... Он похож на райский сад.
Да он райский и есть.
Итак: это рай.
Но я знаю, что одновременно – это тюремный двор.
Райский сад, тюремный двор – это одно и то же.
Кроме меня, здесь никого нет.
Меня никто не ловит, не преследует – и от этого как-то беспокойно.
Потому что меня
Очень хочется пить...
Я подхожу к каменной, встроенной в стену чаше, в каких хранится святая вода. Чаша обрамлена каменными цветами и листьями.
Но она, чаша, оборачивается телефонной будкой.
Я захожу в неё – и вижу настенный телефон.
Но кому же звонить?
Кому жаловаться?
И на что именно?
Телефон исчезает.
Я снова выхожу в райский сад.
Он же, по-прежнему, – внутренний двор тюрьмы. Эпизод 8
Внезапно чувствую облегчение.
В мое лицо (всё еще раскаленное после
