примерно в 500 флоринов, в том числе дал он Якопо Беницци 150 флоринов и лошадь, только за то, чтобы тот командовал его галерой, и 110 флоринов он также оставил Доффо, и многие другие расходы пришлось ему понести.
Зная смертельную опасность, которой он подвергался, очень был я доволен его возвращением, и за то хвалю и благодарю господа.
1428. Мая 16-го дня было объявлено всенародно о мире между лигой и герцогом Миланским. Франческо, сын мой, отбыл… мая указанного года для поездки в Валенцу.
1429. Россо ди Джованни деи Медичи умер 31 июля 1429 года.
Августа 8-го дня умер мой брат Бартоломео.
Приложения
«Хроника» Бонаккорсо Питти
Флоренция, столица Итальянского Возрождения, где родились Джотто и Данте, Брунелески и Донателло, Петрарка и Боккаччо, где сложилась гуманистическая культура, определившая парадный фасад всей итальянской культуры, была также и родиной политиков и путешественников, шерстяников, купцов и банкиров, городом смелых, предприимчивых, но и бережливых дельцов. Эти последние не только послужили той почвой, на которой выросла блестящая плеяда филологов, историков, философов, политических деятелей, но и сами внесли непосредственный вклад в историю своей эпохи, оставив (помимо материальных ценностей) в назидание потомкам многочисленные дневники, записки и просто торговые книги, в которых перечень дебиторов и кредиторов перемежается воспоминаниями о бурных событиях итальянской жизни XIV–XV вв. Эти сочинения флорентийских купцов являются одним из любопытнейших памятников, чрезвычайно выпукло рисующих эпоху и показывающих время, скрытый механизм которого зачастую остается незамеченным. Он остается незамеченным, так как литература и памятники изобразительного искусства, неразрывно связанные с нашим представлением о Возрождении, а также вся внешняя, красочная сторона действительности с ее празднествами, играми, развлечениями порой полностью заслоняют тот скромный фон, который кроется за ними.
Многие из этих дневников, привлекшие к себе внимание историков еще в XVIII в. и тогда же впервые изданные, вошли в научный обиход под названием «хроник», или «домашних хроник».[152] Так, например, широко известны хроники Джованни ди Паголо Морелли,[153] Донато ди Ламберто Веллути,[154] а дневник Бенвенуто Челлини[155] с легкой руки Гёте, который перевел его на немецкий язык и снабдил издание своим предисловием, приобрел характер классического произведения и породил громадную посвященную ему литературу. Однако дневник Челлини – произведение сравнительно позднее (он относится к XVI в.), и та правда жизни, которая видна в более ранних документах подобного рода, в нем проявляется сильно затемненной литературным стилем начинающего становиться господствующим маньеризма.
Среди дневников и хроник XIV–XV столетий сочинение Бонаккорсо Питти на первый взгляд занимает довольно скромное место, хотя сам автор играл весьма значительную роль в истории своего города. Однако его бесхитростные записки являются неоценимым документом для понимания человека эпохи Возрождения – члена пополанской коммуны Флоренции XIV–XV вв., решительного, волевого, не связанного этическими или религиозными нормами поведения, человека, отличающегося острым ощущением и пониманием реальной конкретной обстановки, и хотя несколько возвышающегося над общим средним уровнем своих соотечественников, но очень характерного для эпохи.
К сожалению, жизнь и творчество Питти изучены недостаточно. Ему посвящены два раздела в книгах Варезе и Бека, а также более ранние работы Миро и Стикко,[156] которые в настоящее время устарели и едва ли могут приниматься во внимание. И хотя четыре работы – это, казалось бы, не так уж мало, личность Питти, и особенно его сочинение, безусловно заслуживает гораздо большего и главное более тщательного рассмотрения.
Из записок Питти нам известно, что он родился в 1354 г. во Флоренции, в семье знатной, предприимчивой, но тогда еще небогатой. Он рано потерял отца и пытался «найти фортуну» где только мог. Эти поиски приводят его, едва достигшего двадцатилетнего возраста, в разные города и страны, сталкивают с самыми разными лицами – от нищих чомпи до князей и королей. Из Флоренции он отправляется на север Италии, затем в Ниццу и Авиньон, Гаагу и Брюссель, Аугсбург и Загреб. Список городов, в которых побывал Питти (он приводит его в конце своей «Хроники»), занимает не одну страницу. В 1380 г. он с дипломатическим поручением едет в Англию, а затем в составе бесчисленных посольств – в Париж. От времени до времени он возвращается на родину, где постепенно приобретает все большее влияние. В 1396 г., теперь уже как полномочный посол, Питти едет в Париж к королеве Изабелле (ибо король Франции Карл VI в это время находится во власти тяжелого психического недуга) с поручением добиться союза между Флоренцией и Францией против миланского властителя Джан Галеаццо Висконти. Удачно выполненное поручение делает Питти известным, можно даже сказать, знаменитым. Понятно, что, как все флорентинцы, он занимает ряд видных должностей. В 1398 г. – он член «Коллегии Двенадцати», в следующем году – приор (одна из высших должностей во флорентийском правительстве), затем капитан города Пистойи, незадолго до того захваченного Флоренцией, что делает этот пост особенно ответственным.
Но Бонаккорсо был человеком, любящим перемены и не склонным подолгу засиживаться на местах. И в 1400 г. он снова назначен послом, на этот раз к Рупрехту Баварскому, только что избранному императором. Вернувшись в родной город, Питти опять занимает ряд высших должностей, проходя весь путь государственной службы, обязательной для каждого полноправного флорентийского гражданина. Однако путь этот был далеко не гладким. Питти был типичным человеком Возрождения, он обладал слишком ярко выраженной индивидуальностью, чтобы безоговорочно повиноваться синьории. Отсюда его постоянные ссоры и споры с флорентийскими властями. Причина этого не столько в определенной политической позиции, занимаемой Питти в сложной, запутанной системе управления флорентийскими владениями, сколько в желании проявить свою независимость. Даже в тех случаях, когда решения синьории носили категорический характер, Питти упорно отстаивает свою точку зрения.
Характер Бонаккорсо ярко виден хотя бы на примере истории с синьором Лукки, когда Питти управлял городом Баргой; не менее ярко он вырисовывается и в истории с поимкой вора во время капитанства Питти в Пистойе. Но, как правило, перед лицом недвусмысленных угроз со стороны синьории «принципиальность» его улетучивается, и он не слишком затрудняет себя подыскиванием благовидного предлога, чтобы объяснить отказ от своих убеждений.
О личной жизни Питти известно мало, ибо в отличие от других авторов домашних хроник он весьма немногословен в отношении своей семьи. Мы знаем, что он был женат на Франческе Альбицци, дочери Луки Альбицци (который гласно и негласно на протяжении нескольких десятилетий руководил всей политической и хозяйственной жизнью Флоренции), что он имел от нее множество детей и каждого из них наделил весьма основательным наследством и приданым. Умер Питти в 1430 г. и, кроме «Хроники», являющейся предметом настоящего издания, оставил канцону и восемь писем.
Как уже говорилось, «Хроника» Питти принадлежит к числу так называемых домашних хроник. Подобно прочим произведениям этого жанра, она предназначена для узкого круга ближайших родственников, в ней рассказывается о жизни автора, о событиях, на фоне которых она протекает, о росте экономического благосостояния рода и т. д. Но хотя по форме сочинение Питти является обычной домашней хроникой, содержание его гораздо шире. Идеал автора отнюдь не сводится к наживе и обогащению своей семьи, к спокойной размеренной жизни; он не дает заветов, не читает морали, не учит мудрости. Наряду с обычными сведениями, касающимися материального благополучия семьи и хозяйственной деятельности отдельных наиболее преуспевающих ее членов, «Хроника» содержит и материал глубоко личный, который проявляется, несмотря на порой протокольную сухость языка, абсолютно во всем, в любом мелком факте, делая ее документом человеческой жизни.
В то время как другие авторы хроник, описывая цепь событий в той последовательности, в которой они произошли, стараются придать своему изложению как можно более спокойный, эпический характер, Питти заботится об этой нарочитой «объективности» очень мало. Правда, он тоже верен хронологической последовательности – с точностью до дня и даже часа описываемых событий, но говорит он о них лишь постольку, поскольку эти события затрагивают его лично. Он все пропускает сквозь призму своих вкусов и
