доскональное обследование места происшествия. В Научно-исследовательский институт судебной экспертизы он привез кусок древесной коры — она была изъята с того участка на стволе, куда пришелся удар разыскиваемого автомобиля. Несомненно, эксперты обнаружат крупицы краски с облицовки капота. В своем запросе следователь попросил их ответить: какому ГОСТу принадлежит краска и каков ее цвет?
Отдел автодорожных происшествий научно-исследовательского института дал категоричное заключение:
«Кусочки вещества, представленные на исследование, являются краской (эмалью) типа «МЛ-197» (МЛ-110). Эмаль указанных марок предназначена для окраски автомобилей типа «Жигули». Цвет представленной краски — дымчато-синий».
Аркадий Ильич не преминул удовлетворенно сообщить об этом шефу:
— По крайней мере круг сузился до марки и цвета машины. «Жигули». Цвет — дымчато-синий. Точнее — голубой.
— Рада за вас, — кратко ответила Туманова. На ее лице не было особого восторга. — И это все?
— Почти, Нина Павловна. Правда, есть еще одна маленькая зацепка… — Гонтин прочитал по акту заключения экспертизы: — «На поверхности передней части плаща Смирновой В. Ф. отобразились следы протектора автомобильной шины. Шины этой модели предназначаются для автомобилей марки ВАЗ- 2103».
— Ну что ж, старший лейтенант, я вас поздравляю с этим скромным успехом. И одновременно сочувствую вам. Работы поубавилось, но не слишком. Значит, ищите голубой ВАЗ.
— Есть искать!
В отделе ГАИ следователю Гонтину выделили помощников. Вместе с ними ему предстояло выбрать из огромной картотеки те автомашины, которые были голубыми «Жигулями» модификации «2103».
Но прежде чем начать эту гигантскую работу, Гонтин встретился с инспектором Асановым, выезжавшим в то утро на место происшествия с нарядом ГАИ. В беседе с ним он надеялся выявить хоть какие-нибудь новые, пусть даже незначительные детали, связанные с преступлением на перекрестке Фархадской и Катартала.
Увы, капитан не мог добавить ничего к тому, что изложил в протоколе, составленном в то утро.
— Миркарим Асанович, вы не заметили в районе происшествия никого, кто бы мог оказаться случайным свидетелем наезда?
— Нет. Я уже говорил, что беседовал только с рабочими «Узбексельмаша». А они приехали позже. Других людей там не было.
— Но ведь было шесть часов утра. Обычно в это время люди уже выходят из дому, кто работает в первую смену…
— Если бы кто-то там оказался, мы бы опросили, конечно.
— Потерпевшего Смирнова вы навестили в больнице, он вам давал первые показания?
— Да.
— Он назвал цвет машины? Голубой?
— Да.
— А почему же этот признак не фигурировал в «ориентировке»?
— Да он как-то неопределенно говорил. Я боялся, что таким сообщением только введу людей в заблуждение.
— Ясно. Спасибо и на том, — произнес следователь. — Что ж, будем искать.
— Если чем могу быть полезен, пожалуйста… — виновато добавил Асанов. По его глазам было видно, что он недоволен собой: не использовал всех возможностей при первом выезде на место происшествия.
— Хорошо… — ответил Гонтин. — Спасибо.
Двух инспекторов из своей группы следователь направил в район происшествия с заданием: опросить жителей находящихся поблизости домов, не был ли кто-либо из них случайным свидетелем наезда утром 28 марта.
Сам же с несколькими сотрудниками ГАИ принялся анализировать картотеку учета автомобилей марки «Жигули», находящихся в личном пользовании у населения Ташкента.
В ходе этого исследования старший лейтенант установил, что ряд данных о некоторых транспортных средствах и их владельцах в картотеке отсутствует.
Начальнику Третьего отделения он так и доложил:
— Считаю, что материалы, которые мы извлекли из архива ГАИ, далеко не полные и не исчерпывающие. Это может серьезно затормозить расследование.
— Вы правы, Аркадий Ильич, — согласилась Туманова. — Поставим в известность Дмитрия Николаевича. Надо исправлять положение.
Начальник Следственного управления полковник Петренко прочитал рапорт сотрудников Третьего отделения.
— По существу ваши претензии справедливы. Но дело касается престижа ваших коллег из отдела ГАИ. Это вас не смущает?
— Интересы дела важнее престижа отдела, — отпарировала Нина Павловна.
— Ну что ж, давайте готовить письмо на имя начальника ГАИ.
Письмо содержало ряд серьезных замечаний. В нем указывалось, что
«выехавший на место происшествия 28 марта дежурный ГАИ капитан милиции Асанов М. протокол составил формально, следы краски на месте происшествия не изъял, ориентировку о задержании автомобиля дал без указаний признаков автомашины (цвета, на который сразу указал потерпевший)».
Далее следовало:
«При попытке со стороны следователя Гонтина А. И. по картотеке дежурной части ГАИ установить владельца автомашины, совершившей наезд, и сам предполагаемый автомобиль BA3-2103 было обнаружено, что эта картотека неполная, в ней отсутствуют отдельные данные, необходимые для подобного рода расследований (о снятии с учета некоторых транспортных средств, анкетные данные владельцев автомашин и т. п.), В результате всего вышесказанного осложняется раскрытие тяжкого преступления. Сообщая о вышеизложенном, просим принять меры к работникам дежурной части ГАИ, допускающим указанные нарушения».
Письмо Следственного управления возымело немедленное действие. Утром следующего дня оно обсуждалось на оперативном совещании отдела.
Как указывалось в ответе начальника отдела ГАИ, были приняты меры
«к усилению контроля за деятельностью дежурных нарядов, к недопущению указанных недостатков в будущем».
Старший лейтенант Гонтин сразу же ощутил эти перемены. В его группу включили несколько сотрудников ГАИ, которые в срочном порядке принялись восполнять недостающие сведения о всех имеющихся в городе машинах «Жигули» голубого цвета и их водителях.
Таких «подозрительных» ВАЗов набралось несколько сот. И предстояло методом исключения найти тот, единственный.
Конечно, работа была большой и сложной. И самое невеселое заключалось в том, что вся она могла оказаться бесплодной. Ведь наезд мог быть совершен машиной, оказавшейся в Ташкенте случайно и зарегистрированной где-то совсем в ином городе или в сельском районе.
