большом приморском городе на Западе Венетской империи под названием Танаис, но потом вышел на пенсию и переселился на Дымные острова. Купил себе дом и зажил в нём со своим семейством.
Среднего из его детей звали Биант. Именно он для нас и важен. Это был мальчик двенадцати лет, который мечтал повторить подвиг своего отца и тоже стать капитаном или штурманом корабля — не обязательно парусного. В принципе он согласился бы и на любой другой вид деятельности, в котором требуются риск, отвага, молниеносные решения, но ещё не определился в этом вопросе, хотя и думал над ним очень много — он вообще был изобретательным человеком. Одно время он под влиянием своей старшей сестры Сигруны даже хотел стать космонавтом, но потом разочаровался в этом виде деятельности, потому что космические исследования, как он узнал, были по решению Всепланетного Совета приостановлены, и вылеты в космос допускались лишь в очень редких случаях — опять же по специальному постановлению Совета.
Сигруна — высокая девушка с командирскими замашками — говорила:
— А я всё-таки стану космонавтом и полечу в космос. К тому времени люди одумаются и отменят существующие нынче запреты.
— А если не отменят — тогда что?
— А я всё-таки буду надеяться на лучшее! — возражала ему сестра. — Полёты в космос будут всё-таки возобновлены, ведь это так нужно людям!
— Хорошенькое удовольствие, — бурчал Биант. — Я буду учиться на космонавта, а Всепланетный Совет возьмёт да и запретит полёты в космос вовсе. Или заставит меня ждать целых десять лет. Нет, уж, я лучше чем-нибудь другим займусь.
Вот он и думал: чем бы таким заняться? Старшая сестра у него тоже была изобретательна, но они часто не ладили: всё время спорили, ссорились, а иногда даже и дрались. И вообще, Бианту было дома не очень интересно: Сигруне было уже целых шестнадцать лет, и она выглядела как настоящая взрослая девица, а младшему братишке было наоборот совсем мало — всего только пять лет.
Но с некоторых пор по соседству объявился мальчик Эйрик. Биант с лёгкостью подружился с Эйриком, который теперь жил совсем рядом вместе с матерью в доме Вальтера. Оба мальчика были одного возраста и с наступлением нового учебного года должны были учиться в одной школе и, видимо, в одном классе. Ростом и физическою силой Биант несколько превосходил Эйрика. Кроме того, Биант был почти что местным, а Эйрик пришлым; Биант знал всё о жизни на острове — так ему казалось! — а Эйрик ничего, поэтому-то и верховенство во всех играх принадлежало именно ему, Бианту. Биант не был ни командиром, ни диктатором, но зато лучше приезжего Эйрика разбирался в здешней природе и знал все тропинки на окрестных холмах. И, кроме того, он, как уже говорилось, отличался изобретательностью и смекалкою.
Обычно они встречались на нейтральной территории, и окружающая местность очень способствовала таким встречам: она была холмистая, местами скалистая, и её покрывала обильная растительность. Выйдя из дома, можно было в течение пяти минут ходьбы оказаться в совсем другом мире, наиграться вдоволь, а затем как ни в чём не бывало вернуться домой с ощущением того, что ты побывал в далёком и интересном походе.
Обычно такие походы были непродолжительными и ограничивались поиском лесных фруктовых деревьев — тутовых и фиговых, а также всяких ягодных мест. Ежевику они вообще не считали за ягоду — постоянно цепляется за одежду, очень больно царапается, да ещё и не всегда бывает такая уж вкусная. Зато малину, чернику, землянику они очень любили. Но за всем этим надо было лезть туда, где редко бывают люди. Такие места здесь были в изобилии. Взрослые — народ очень ленивый, и они, если когда и отправлялись на поиски ягод, то шли только туда, где это не требовало особых усилий. Дети же любили препятствия: могли и на скалы залезть, и по крутому склону подняться, цепляясь за стволы свисающих деревьев. И вообще: ступить туда, где ещё никогда не ступала нога человека, это всегда было мечтою всех мальчишек.
Однажды Биант сказал Эйрику:
— Я давно хотел показать тебе одно интересное место, но только ты должен обещать мне, что будешь молчать, хорошо?
— Ладно, — согласился Эйрик. — А что там за место и почему нужно будет молчать?
— Мне отец не разрешает туда ходить. Говорит, что там что-то неблагополучно. Когда мы с отцом ходили туда, я сам видел, как наш пёс Киф начинал визжать от страха и пятиться назад.
— Там живёт какой-то страшный зверь, да? А твой папа был с ружьём?
— Да никакого там страшного зверя нет и в помине. Там тишина полная и как бы пустота. Скалы и лес. А только нашему Кифу делается очень страшно.
— Кифу? Страшно? — удивился Эйрик. — Но ведь он же такой громадный, и ты же сам говорил мне, что он ничего не боится — ни волков, ни медведей.
— Вот и громадный, и не боится, а там скулит, как щенок. Он как будто бы что-то видит такое, чего мы не видим. Ему страшно, а нам нет — вот в чём всё дело.
— А что он видит? — удивился Эйрик.
— А это ты у него спроси.
— Да как же я у него спрошу, если он собака, а я человек?
— Вот то-то и оно. И не спросишь. Киф что-то знает или понимает, а нам рассказать не может. Какая жалость, что мы не понимаем собачьего языка!
— А он наш язык понимает? — спросил Эйрик.
— Понимает. Бывало, скажешь ему: принеси то, принеси это; или пойди туда, пойди сюда — всегда поймёт… Да ты же и сам всё видел.
— Ну, да. А что, если мы попросим его объяснить нам то, что он там видел? — предложил Эйрик. — Он же нас понимает, значит, он поймёт, о чём мы его попросим. И, может быть, он как-нибудь сумеет нам ответить, а?
Биант задумался.
— Идея-то хорошая, — сказал он, наконец, но дело-то в том, что это надо делать прямо на том самом месте, чтобы он понял, о чём мы его спрашиваем, а там ему страшно, и он просто дуреет от страха.
— А мы отведём его в сторону, туда, где ему будет не страшно, и хорошенько спросим, — предложил Эйрик.
Биант засомневался.
— Спросить-то мы спросим, и он поймёт, о чём мы его спрашиваем — это я точно знаю, да только как же он нам ответит-то?
— А ты за него не думай! Киф умный пёс, он, может быть, найдёт способ! — сказал Эйрик.
— Может быть, и найдёт. А может быть, и не найдёт, — с сомнением сказал Биант. — Но попробовать-то можно.
Они так и сделали: взяли с собою Кифа, взяли маленький мячик — вроде бы как идут играть — и пошли со двора. Отец Бианта увидел их из окна своей столярной мастерской и спросил:
— И далеко ли вы собрались, господа?
— А мы пойдём мячик покатаем, — сказал Биант. Врать он не умел и поэтому говорил чистую правду. — Мы будем его катать по земле, а Киф будет его находить и приносить его к нам обратно.
— А почему катать, а не кидать? — удивился отец.
— А это у нас игра такая, — ответил Биант. — Мы придумали новую игру.
Бьёрн сказал:
— Ну, что ж, хорошее дело. Идите, только ж смотрите: далеко не забирайтесь. Лес большой, можно и заблудиться. Да и со скалы сорваться можно.
— Как же мы можем заблудиться, если мы с Кифом? — удивился Биант. — Он же умный и всё понимает.
— Да и я ж тоже так думаю, — миролюбиво согласился Бьёрн.
Когда они вышли со двора, Эйрик спросил:
— А что это за игра такая, когда катают мячик? Ты правда придумал новую игру?
— Правда, правда, — ответил Биант. — Я ведь никогда не вру. — А игра эта очень простая, я тебе потом покажу. Научишься быстро.
