знать, что человек умирает, и не помочь.
– Значит, у нее была обида на Серикова.
– Такого она не говорила. Но, допустим, ты права. Они надеялись разыграть спектакль с похищением, получили бы деньги, вернули дочь... а потом мать отправилась бы за границу делать операцию, и тот же Сериков не сложил бы два и два и ничего бы не понял?
– В милицию он не заявлял. Предположим, заявил бы позднее. Надя бы сказала, что ей помог Борис, еще какие-то люди деньги дали...
– Ты хоть представляешь, каково это – на вопросы следователя отвечать несколько часов подряд? Да они бы ее враз раскололи.
– Вряд ли она думала об этом, когда соглашалась на похищение. Она хотела спасти мать, и в тот момент это было главным для нее.
– Я не верю, – покачала Наталья головой. – Менты бы непременно докопались...
– Похитители это поняли, – кивнула я. – И тогда им пришлось отказаться от первоначального плана. Ребенка не вернули, а Надежда все эти годы скрывалась.
– Ты хочешь сказать, она преспокойно жила с Борькой в другом городе?
– Нет. Это было бы слишком опасно. Я думаю, он попросту бросил ее. Ее мать умерла через несколько дней после похищения...
– На третий день, – подсказала Наталья. – Когда Сериков сообщил ментам и они к ним в дом явились...
Я опять кивнула:
– Никакие деньги ей уже не могли помочь... все было напрасно, понимаешь? Надя оказалась в западне.
– Ужас, – прикрыв глаза, прошептала Наталья. – У меня от одной мысли мурашки величиной с кулак. Я бы поверила, что такое возможно, если бы... Мы дружили с детства, – чуть ли не по слогам продолжила она. – Я знала ее как облупленную. Она хотела любой ценой спасти мать, она помешалась на своем Борьке, запросто могла поддаться на его уговоры и сделать величайшую глупость, она не простила Серикову, что тот отказался ей помочь, то есть не дал недостающих денег, но она бы никогда, ни при каких обстоятельствах не согласилась убить ребенка, тем более Юльку, которую любила как сестру.
– А если ее согласия никто не спросил?
– Тогда она пошла бы в ментовку и сдала этого урода к чертям собачьим. Ты не поняла, подруга: Надя была хорошим человеком, а хорошие люди детей не убивают, даже для того, чтобы собственную шкуру спасти. Все, катись... разбередила мне душу. И больше не звони. Не то мужу нажалуюсь, он тебя так приложит, мало не покажется.
– Последний вопрос, – сказала я, направляясь к двери. – Ты знала кого-нибудь из друзей Нестеренко?
– Нет. Мы общались с ним постольку-поскольку...
Я простилась и, покинув квартиру, брела по улице в полнейшем отчаянии. Можно смело констатировать: мое расследование зашло в тупик. Если Наталья права, было лишь одно объяснение: у Надежды есть сестра-близнец по имени Генриетта. Но это предположение, ввиду его абсолютной фантастичности, пришлось оставить.
Утром неожиданно позвонил Сериков.
– Ваши слова подтвердились, – взволнованно произнес он. – Официантки действительно не раз видели девушку, очень похожую на Захарову. И еще... Вчера в Трубном обнаружили труп ее отца. Это, вне всякого сомнения, убийство. Я уже разговаривал со следователем. Зная ваши непростые обстоятельства... в общем, прежде чем сообщить о вас, я хотел узнать: вы готовы с ним встретиться?
– Да, конечно.
Теперь я не видела смысла прятаться от полиции. Может, оно и к лучшему. Этим делом займутся профессионалы, а мне пора подумать о своей дальнейшей жизни.
Сериков назвал адрес, и мы договорились, что через час я подъеду. Жаль, что нет у меня паспорта Генриетты, это бы придало моим словам куда больше убедительности. Конечно, я расскажу следователю, что паспорт сейчас у Башки, но тот может запросто отрицать сей факт, хотя с какой стати? Если только из вредности, с полицией у него, похоже, натянутые отношения.
Стоило мне подумать о Коле, как он и объявился. Я вышла из гостиницы и увидела его машину. Коля открыл окно и весело позвал:
– Двигай сюда, пигалица.
– Ты-то мне и нужен. Точнее, мой паспорт, – обрадовалась я, открывая дверь со стороны пассажира, но садиться не собиралась.
– Зачем тебе паспорт?
– Что значит зачем? Нужен.
– Рад, что ты жива-здорова, – ухмылялся он.
– Зря ты меня запугивал. Никто на мою жизнь не покушался.
– Ну... может, еще не все потеряно. А ты куда собралась?
– К следователю.
– Интересно. Садись, отвезу. По дороге расскажешь.
– Труп старика вчера обнаружили, – сказала я, прикидывая, стоит воспользоваться приглашением или нет.
– Знаю, потому и приехал. Да садись ты и паспорт забери. – Он в самом деле достал из бардачка паспорт и протянул мне. А я полезла в машину. – Говори адрес...
Я сказала, сверившись по бумажке, которая лежала в кармане, и мы поехали.
– Еще новости есть? – спросил Коля. – Я не понял, ты к ментам по собственной инициативе или...
– С ними Сериков встречался, когда об убийстве узнал. Коля...
– Я ведь предупреждал, – укоризненно покачал он головой.
– Не Башкой же мне тебя звать, – возмутилась я.
– Только назови... – посуровел он.
– Ну и как я к тебе должна обращаться?
– Ваше благородие.
– А куда мы едем? – додумалась спросить я, сообразив, что спальный район остался позади и мы выезжаем из города.
– Потерпи малость, сейчас узнаешь.
– Меня ждут, – пробормотала я.
– Ничего, подождут. Тут такое дело, срочно надо обсудить. И не дергайся, я этого не люблю. Засвечу в лобешник, и станешь бездыханной.
Хотя машина ехала на большой скорости, я все-таки подумала: а не попытаться ли выпрыгнуть? Покосилась на Колю, а он мне пальцем погрозил:
– Даже думать не моги...
Оставалось лишь терпеливо ждать объяснений. Вскоре мы свернули на проселочную дорогу, проехали примерно с километр и остановились возле дома за высоким забором на краю деревни. Коля, насвистывая, вышел из машины и мне кивнул:
– Потопали.
Теряясь в догадках, я пошла за ним, он открыл калитку и направился к дому, дверь открыл своим ключом.
– Ну, вот, – сказал он, устраиваясь в полупустой гостиной, из мебели здесь был диван, два кресла да телевизор. – Располагайся.
Я села на диван и уставилась на него.
– Что это за дом?
– Просто дом. Но о том, что он мне принадлежит, ни одна живая душа не знает.
– Здорово. А зачем ты меня сюда привез?
Он потер ухо и заявил:
