– Нет, – покачала головой Генриетта. – Я не хотела денег, если вы об этом. Я хотела... невозможного. Я хотела все вернуть назад, вернуть свою жизнь, потому что эта была чужой от начала до конца. Я бы никогда не согласилась ему помогать, и Юлька сейчас была бы жива... и мама... может, я смогла бы найти деньги, и ее бы спасли. Даже если нет, у меня остались бы отец и Борис... Он ведь любил меня, а я предала его... всех предала.
– Не сомневаюсь, что тебе хотелось все вернуть назад, но закончился ваш разговор тем, что ты взяла у него деньги? – сказал Бессонов.
– Взяла. «Кто тебе поверит, что ребенок умер сам? – твердил он. – Это ты оставалась с девчонкой, а не я. Может, ты ее придушила. Уверен, так и было. Через десять лет ни одна экспертиза не установит, отчего погибла девочка. Даже если ее тело найдут. А его не найдут. Никогда. Я скажу, ты все это выдумала, чтобы меня шантажировать, найму лучших адвокатов, твое слово против моего».
– Он запугал тебя, и ты согласилась прятаться дальше.
– Да... денег он дал немного. Сказал, что потом привезет еще, если я немедленно уберусь из города. Купил мне мобильный, у меня его не было, кому мне звонить? Он сказал, что моя жизнь наладится, если я сама этого захочу, если я возьмусь за ум и перестану копаться в этом старом дерьме. Я спросила его о Борисе, он сказал: Борис уехал много лет назад, через несколько месяцев после похищения. И он понятия не имеет, где он сейчас. Я вернулась в город, где жила до этого. У меня был ноутбук, я часами сидела в Интернете и... в «Одноклассниках» увидела фотографию. Какой-то тип выложил фото, где он вместе с другом на рыбалке. Друг был очень похож на Бориса. Я не сомневалась: это он и есть.
– И тебя потянуло к любимому? – сказал Бессонов, на сей раз без усмешки, но все равно его слова прозвучали издевательски.
– Когда-то он любил меня, – пожала Генриетта плечами. – Из странички в «Одноклассниках» я узнала, в каком городе он живет, и поехала туда. Остановилась в гостинице, потом сняла комнату... А через два дня встретила тебя, – повернулась она ко мне. – Я очень хотела все рассказать, я надеялась, вдруг ты мне поможешь. Хотя бы отыскать Бориса. В большом городе это оказалось совсем непросто, найти его, я имею в виду. Я не знала, как это сделать. И тебя просить о помощи не решалась. Ты была... Я видела, ты сама нуждаешься в помощи. В конце концов я узнала адрес. Я понимала, что не могу просто взять и прийти к Борису, бродила возле его дома, надеясь его увидеть. Но мне не везло. Однажды я просидела рядом с домом целые сутки и наконец увидела его. Но он был не один. Он был с девушкой, молодой, красивой, он так смотрел на нее, как никогда не смотрел на меня.
Бессонов вновь усмехнулся, а я испугалась его очередного вмешательства в рассказ, а еще испугалась того, что могла услышать дальше.
– Я хотела уехать и не уехала, – вздохнула Генриетта. – Видеть его хотя бы издали, вот и все, на что я рассчитывала. Уже никаких надежд не осталось. Я чувствовала себя совсем потерянной, только встречи с тобой давали мне силы... И тут явился он. То есть он сначала позвонил, сказал, что привезет мне деньги. Деньги были мне нужны. Мы встретились в кафе. Он здорово злился, сначала я не могла понять причину, а потом стало ясно, потому что он спросил: «Что ты делаешь в этом городе?» Я ответила: «Этот город ничем не хуже любого другого». – «Дура, – сказал он. – Ты думаешь, твой Борис придет в восторг, встретив былую любовь? Да он тебя ментам сдаст, и правильно сделает. Убирайся отсюда немедленно, иначе больше не получишь ни копейки». Я пообещала уехать, но не сделала этого. Вечером я опять пошла к дому Бориса, я видела, как он вышел из подъезда, и... я решила, что должна подойти к нему, все рассказать... Он очень удивился, увидев меня. Очень удивился... и только. Я-то надеялась, он пригласит меня в свой дом, и я все ему расскажу. Но он куда-то торопился, наверное, к своей девушке. «Позвони мне завтра. Тогда и поговорим. А сейчас извини, я спешу», – и уехал, даже номера мне не оставил. Борис уехал, а я стояла возле подъезда и тогда увидела его. Точнее, его машину, в самом конце двора. И испугалась. Ведь я обещала ему, что покину город. Еще вчера. Я бросилась оттуда со всех ног, остановила такси, но возвращаться в свою квартиру боялась. Он не знал, где я остановилась, но я была уверена: он непременно найдет меня. Он звонил несколько раз, на звонки я не отвечала. Ночь провела на каком-то чердаке. На следующий день сняла комнату по объявлению, а потом узнала из новостей по телевизору, что Борис погиб. Это он убил его. Я знаю. И я знала, что меня он тоже убьет.
– И придумала этот трюк с самоубийством? – подсказал Бессонов. – На что ты рассчитывала?
– Не знаю, – низко склонив голову, прошептала Генриетта. – Я просто хотела, чтобы он решил: меня больше нет... я умерла. Стоя на мосту, я в самом деле хотела прыгнуть вниз, чтобы все наконец-то кончилось.
– Что-то ты мудришь, дорогая. А билет в паспорте? Зачем ты его купила и почему оставила в сумке?
– Я подумала... если Инна найдет сумку и сообщит в полицию... возможно, они смогут отыскать его.
– Это как стрела на асфальте в детской игре: ищи там? – Бессонов покачал головой и засмеялся. – Только женщина способна до такого додуматься. Ты рассчитывала, они обнаружат твое фото среди без вести пропавших, начнут копаться в той давней истории и выйдут на убийцу? Уверяю тебя, шансы были мизерные.
– Он искалечил мою жизнь и должен был поплатиться! – отчаянно закричала Генриетта.
– А что ты сама собиралась делать? Без документов и денег? Милостыню на вокзале просить?
– Она была напугана, – напомнила я.
– Разумеется.
– Я надеялась, что ты не оставишь меня, – вздохнула Генриетта. – Ты поможешь. Надо выждать время, а когда все решат, что меня нет в живых... Я бы попыталась все тебе объяснить, я ведь чувствовала, ты... я нужна тебе. Ведь так было, да?
– Да, – кивнула я.
– Я думала продержаться неделю, – куда спокойнее продолжила она. – А потом прийти на наше место, чтобы увидеть тебя...
– А еще ты видела ее машину, на тряпки моей жены, конечно, тоже внимание обратила, – подхватил Бессонов. – Логично предположить, у подружки деньги водятся. А если есть деньги, значит, можно обзавестись и документами. А потом шантажировать ее этим и тянуть бабло до скончания века...
– Прекрати! – рявкнула я.
– Ты еще не поняла, с кем имеешь дело? – зло спросил он. – Представляю, как девушка расстроилась, когда увидела, что ее затея не удалась. Подружка, к большому удивлению, не стала звать на помощь, звонить в полицию и прочее. Она поменяла сумки и сбежала, прихватив чужой шарф, а вместо него повесила свой кардиган. Ведь ты обреталась по соседству и все видела?
– Мне ничего не оставалось, как взять твою сумку. Там был паспорт. Мы немного похожи, и это давало мне шанс. Но я все равно каждый день приходила на наше место, надеясь тебя встретить. Но тебя не было. Хозяйка комнаты, которую я снимала, на меня косилась, постоянно задавала вопросы, я боялась, она что-то заподозрила, вдруг позвонит в полицию, и те проверят, кто я такая? Надо было уезжать. Но меня не покидала надежда увидеть тебя. Я решила отправиться к дому, где ты жила, ведь в паспорте указан адрес. Но за высоким забором ничего не разглядишь. Я прождала весь день, а вечером устроилась в гостиницу. Рано утром там появились эти люди и привезли меня сюда, ничего не объясняя. Вот и все.
– Я... я помогу тебе, – сказала я, избегая смотреть на Бессонова.
– Интересно, как? – спросил он.
– Ты сказала, мой отец погиб? – вздохнула Генриетта. – Я уверена, это он его убил. Он убил Бориса и убил моего отца, так как боялся, что я все им рассказала.
– Ты так старательно избегаешь называть его по имени, – заметил Бессонов. – Он – это кто?
Я уже знала ответ, догадывалась. Уверена, Бессонов его тоже знал. Просто хотел услышать подтверждение. Но Генриетта молчала, стискивая пальцы.
– Я жду, – поторопил Бессонов.
– Его фамилия Быков, – вскинула голову Генриетта. – Валерий Быков. Спасибо тебе, – сжав мою руку, сказала она. – Теперь ты все обо мне знаешь. И все равно хочешь помочь. Твой муж считает меня негодяйкой, и он прав. У меня больше не осталось сил, я ничего не хочу. Даже твоей помощи. Я иду в полицию.
