вовсе до смерти перепугался, увидев их вдвоем. Если она все ему рассказала, мне конец: не сдаст меня Борька ментам, так начнет шантажировать. Одним словом, спохватился, да поздно. Вот и готов был перестрелять всех подряд, лишь бы спасти свое сомнительное благополучие. Жаль, Захаровой удалось сбежать от меня, а оставаться надолго в вашем городе я не мог. Но был уверен, она здесь непременно появится.
– Ты уже на пятнадцать лет наболтал, – зло сказала Ольга. – Идиот несчастный.
– Похищение – ее идея? – равнодушно спросил Бессонов, кивнув в сторону Ольги. Та резко выпрямилась, и на мгновение я решила: она непременно на него набросится. Но тут Валера ответил:
– Нет. Что вы. Мне и в голову не пришло ей довериться. Я очень хорошо знал, что она собой представляет. Хотя любил ее от этого ничуть не меньше. Вы не баловали ее вниманием, занятые делами, и мы часто проводили время в компании друг друга. Она без конца о вас болтала, да и вообще много чего рассказывала. Я знал, что ее тетку в психушку отправили, дом пустует. Пару раз мы туда заезжали вместе, проверить, все ли в порядке. И когда я решил шантажировать Серикова, дом показался надежным убежищем. Главное, проследить, чтобы Ольга там не появлялась, а она как раз уехала к теплому морю, раны зализывать, которые вы нанесли ей, не позвав с собой. Но она, конечно, догадалась. Не знаю, как, но догадалась. Хотя могу предположить, что я опять дал маху. Газеты... я привез их Захаровой, чтобы она могла убедиться: ее мать умерла и назад дороги нет. Я их потом на чердак отнес, а надо было выбросить. Думаю, женушка заподозрила, что в доме без нее кто-то был, и в конце концов нашла газеты. Вот на такой ерунде люди и засыпаются... – Валера вздохнул и покачал головой, криво усмехаясь. – Мне было двадцать четыре года, еще совсем пацан, – сказал он, глядя Ольге в глаза. – Я любил тебя... господи, как я любил тебя... И эти деньги... Единственный шанс тебя получить, они мне до зарезу были нужны, вот он я, крутой парень, ничуть не хуже, чем твой Бессонов. Мне казалось, я все так ловко придумал, у меня все получится... Но судьба сыграла со мной гнусную шутку. Я мечтал о любимой женщине, а получил шлюху, которая ни в грош меня не ставила и при каждом удобном случае не отказывала себе в удовольствии напомнить, кто я такой... Вот и все, что мы сделали здесь друг для друга, – улыбнулся он. – Теперь ты свободна и, надеюсь, будешь счастлива.
– Валера, – испуганно прошептала Ольга, а он резко бросил:
– Заткнись. – И под его взглядом она как-то вся съежилась, сникла, разом постарев, превратившись из красивой женщины в дурнушку.
– Где искать девочку? – спросил Бессонов.
– В лесополосе, в трех километрах от развилки в направлении деревни Костерино, – ответил Валера, взял лист бумаги, авторучку и набросал схему. – Там большая береза, найти будет нетрудно. – Он пододвинул бумагу Бессонову, тот взглянул на нее и кивнул.
– Сам ментам отдашь.
– Это все, что вас интересует?
– Если ты имеешь в виду труп Гордеева-младшего, это не мое дело.
– Что ж... – Валера развел руками.
– Мне очень жаль, – вдруг сказал Бессонов. – Ты нанял киллера, чтобы избавиться от моей жены. Тебе не стоило этого делать.
– Это был жест отчаяния, – усмехнулся Валера. – Разумеется, я даже не догадывался, что она ваша жена. Неплохо вас зная, смело могу предположить: теперь моя песенка спета. Вы меня по-любому достанете.
– Я ведь сказал, мне очень жаль. – Бессонов поднялся и кивнул мне.
– Валера... – начала Ольга.
– Катись отсюда, – отрезал он. – Мне надо подготовиться к встрече с ментами, собраться с мыслями.
– Я позвоню адвокату, – торопливо пробормотала она, первой выходя из кабинета.
Я закрыла дверь, когда Бессонов сказал ей, понижая голос:
– Не оставляй его.
– Сукин ты сын, Саша, – ответила она, качая головой в досаде. – Ты только что уничтожил мою жизнь. Ты являешься сюда через десять лет и думаешь, что можешь... – договорить она не успела.
За дверью прогремел выстрел, Ольга замерла, точно пытаясь понять, что произошло, догадываясь и еще не веря в это, а потом бросилась в кабинет мужа, отчаянно крича:
– Валера! Я люблю тебя, что ты наделал, я же люблю тебя...
Все поплыло перед глазами, и я, наверное, свалилась бы в обморок, не успей Бессонов подхватить меня под руки. Вокруг заполошно носились какие-то люди, кричали, обращались друг к другу с вопросами, кто-то требовал звонить в «Скорую», кто-то в полицию, а в ушах стоял Ольгин вой, отчаянный, безнадежный...
Не помню, как мы оказались на улице.
– Ты был уверен, что он сделает это? – каким-то бесцветным голосом спросила я уже в машине.
– Нет. Но не исключал такой возможности. У человека должен быть выбор...
Бессонов собирался в тот же день покинуть город, но вышло иначе. Одна беседа со следователем сменялась другой. Утром приехал адвокат Бессонова. Предосторожность излишняя, претензий к нам у следствия не было.
Саша приложил все усилия, чтобы мне не особенно досаждали, но легче от этого не стало. От него я вскоре узнала: схема, которую набросал Валера на листе бумаги и оставил на своем столе, помогла обнаружить захоронение.
С Сериковым я так и не увиделась. Бессонов был против. Сам Сериков встреч со мной не искал и даже не позвонил. Что неудивительно. Ему, скорее всего, было попросту не до меня. Боль, терзавшая его все эти годы, обрушилась на него с новой силой...
Ольга категорически отрицала, что ей было известно о преступлениях мужа. Деньги, на которые девять лет назад они открыли кафе, по ее словам, принадлежали ей. Она смогла скопить необходимую сумму, пока жила с Бессоновым. Тот, в свою очередь, подтвердил, что в деньгах ей никогда не отказывал. К следователю Ольга явилась с целым ворохом бумаг, доказывая, что неоднократно брала кредиты в банках. Бессонов в разговоре со мной с усмешкой заметил по этому поводу: «Занятая тем, чтобы сохранить свое имущество, недавнюю утрату она переживет легко». Я в этом сомневалась, хотя толика правды в его утверждении, наверное, была.
Хуже всего дело обстояло с Надеждой. Ее в первый же день заключили под стражу, и встретиться с ней мне уже не пришлось. Рассказ Нади о смерти девочки вызвал сомнения, требовалась экспертиза, о результатах которой оставалось лишь гадать, учитывая, сколько времени тело находилось в земле... Теперь моя несчастная подруга была единственным подозреваемым, и отвечать перед законом ей предстояло тоже одной. Своей вины она не отрицала, хотя по-прежнему настаивала: ни она сама, ни Валера об убийстве не помышляли.
Бессонов, как и обещал мне, нашел для нее адвоката, из тех, кого рекомендовали ему в этом городе. После встречи с Надеждой адвокат заехал к нам в гостиницу и сообщил: она неплохо выглядит, внешне спокойна... «По-моему, она и в самом деле вздохнула с облегчением», – добавил он. О ее дальнейшей судьбе говорил туманно, но в одном не сомневался: тюремного заключения ей не избежать.
В среду, прямо из кабинета следователя, мы отправились домой. Саша позвонил по мобильному, и вскоре к нам присоединился джип с охраной. Бессонов молчал всю дорогу, а я лежала на заднем сиденье закрыв глаза. Теперь в этой истории не осталось темных пятен. Ольга, заглянув в мой паспорт после побега, заподозрила, что появилась я в ее жизни не случайно. Вот и предпочла, чтобы я находилась рядом. Вряд ли она узнала Надежду на фотографии, иначе не привела бы меня в дом своей тетки. Благополучие Валеры слишком тесно было связано с ее собственным, и рисковать она бы не стала, хоть никогда и не отказывала себе в удовольствии позлить мужа. Мои постоянные отлучки и нежелание отвечать на ее вопросы подозрения лишь увеличили. И в доме появился Валера. Уверена, она сама ему позвонила. В отличие от Ольги, Валера на фотографии Надежду узнал сразу, ее новое имя было ему хорошо известно, ведь паспорт она получила от него. Особого доверия между супругами не было, и он, скорее всего, и в этот раз откровенничать с Ольгой не стал. Она сама все поняла, обнаружив газету в моей сумке. Ее муж
