луков, а тем, которым удавалось взобраться на гребень стены, сбрасывали вниз, ломая лестницы. То и дело в воздухе проносились со свистом каменные ядра, едва не встречаясь в воздухе. Это «работали» друг по другу метательные машины противников. Со стены по наступавшим били греческие баллисты, которым отвечала артиллерия скифов, находившаяся на поле боя.
Выехав из редколесья, что и здесь оканчивалось полем перед стеной, Ларин приблизился к сражению, а потом, чуть придержав коня, свернул левее. Туда, где на ближайшем холме был выстроен лагерь скифов, огражденный и укрепленный подобно лагерю римского легиона или карфагенской армии. Адмирал, при поддержке Иллура, насаждал в своей армии все передовые традиции. Которые, надо сказать, все равно смешивались со скифскими. За высоким частоколом разместились не только бараки для пехоты и арсенал, но и многочисленные юрты кочевников, перевозимые в кибитках. А кроме того баллисты, поддержавшие атаку пехоты, и сами пехотинцы, ждавшие команды вступить в бой. Здесь скопилось и немало конницы, на тот случай если греки задумают обходной маневр или контрудар. В сотне метров от берега располагалась мощная башня с воротами, которую постоянно стерег специальный отряд всадников.
Прибывший вместе с Лариным отряд конницы, который догнал его по пути к лагерю, утроил количество находившихся здесь всадников. Едва адмирал въехал в лагерь, как заметил катапульту Архимеда, которую он решил применить при штурме этого города, казавшегося неприступным. Однако, Леха дорожил своим приобретением, доставшимся ему с таким трудом, и потому только это грандиозное сооружение охраняли пятьдесят пехотинцев и сотня всадников, головою отвечавших за его сохранность.
– Ну, как тут дела? – спросил Леха, миновав перед лагерем несколько кордонов и поднимаясь на вершину холма, где находился Токсар, командовавший штурмом, с десяток его помощников и посыльных.
Адмирал спрыгнул с коня и встал рядом с бородачом, который только что закончил отчитывать командира пехотинцев.
– Пока все спокойно, – ответил Токсар, отпуская пехотинца и слегка повышая голос, чтобы перекричать шум сражения, – недавно греки пытались контратаковать меня, но у них ничего не вышло. Те, кто пытался, лежат вон там.
Ларин посмотрел в указанном направлении. Там позади штурмующих лежало несколько десятков мертвых гоплитов, усеявших все поле перед стеной. Были там и убитые скифы. Всего этого он не мог заметить с дороги, поскольку полная картина недавнего сражения открывалась только с холма.
– Хорошая была драка, – только и сказал на это Ларин, погружаясь в размышления.
Его взгляд поднялся выше и, скользнув по ближней стене, на которой копошились защитники, уткнулся в башни и высокие стены цитадели самого города, который отделяло от внешней стены немногим более двухсот метров. Где-то там находилась внутренняя гавань этого богатого полиса, наполненная кораблями, в том числе и военными. Греки пока не спешили пускать их в ход, несмотря на то, что у берега стояла эскадра Ларина всего лишь из пяти триер. Этих сил было явно недостаточно для полной морской блокады Том, но адмирал имел далеко идущие планы, и предпочитал держать основные силы ВМС в Истре, которые можно было перебросить сюда в случае необходимости. А вместо этого наращивал сухопутную группировку. От берега моря до берегов великой реки постоянно курсировала его конница.
– Сегодня вечером вы прорвемся сквозь стену далеко отсюда, – сообщил он Токсару, отводя его чуть в сторону, – я придумал способ, как это сделать. А когда во внутренние земли ворвутся наши всадники, тебе будет легче пробиться здесь.
– Возможно, они сразу оставят эту стену и отойдут в сам город, – предположил Токсар, прислушиваясь к свисту пролетавшего мимо ядра, – едва их командиры узнают об этом прорыве. Тогда стена достанется мне быстрее.
– Они не узнают о нем раньше нынешней ночи, – заметил Ларин, поглядывая в сторону города, – а до тех пор ты будешь яростно атаковать их укрепления, чтобы ни один командир греков и подумать не мог, что мы замышляем штурм где-то еще.
Токсар молча кивнул.
– А я тем временем заберу с собой почти все корабли и наведаюсь в Одесс, – закончил вводную Леха, – пока они меня не ждут.
Брови Токсара поползли вверх.
– В Одесс? – позволил он себе изумиться вслух, – но ведь Томы еще не пали. Мы даже не пробились за внешнюю стену.
– С этим ты и без меня справишься, – отмахнулся Ларин, словно речь шла о сущей безделице, – ты командир опытный, знаешь что делать.
Токсар против воли ухмыльнулся, услышав такую откровенную похвалу из уст хозяина.
– Я оставлю тебе достаточно сил на суше, – продолжал развивать перспективу Ларин, посматривая то на обветренное лицо скифа, то туда, где шла жестокая драка, – с ними ты прорвешься за внешнюю стену и осадишь Томы. Весь ближайший день ты будешь яростно атаковать и даже, если тебе не удастся захватить город, ты свяжешь все силы защитников.
Ларин умолк ненадолго, словно размышляя, стоит ли посвящать Токсара во все детали операции. Решил, что стоит.
– Делай, что хочешь. Можешь даже применить катапульту Архимеда. Но мне нужно чтобы три или четыре дня ни один корабль из этой гавани не вышел. Ясно?
Токсар вновь молча кивнул, но Ларин понял по глазам, что скиф считает его затею опасной авантюрой с самого начала. Однако, это лишь раззадорило Ларина, который также прочел во взгляде Токсара, что тот и сам не прочь отправиться с ним в эту авантюру. И Леха взял бы его, такой толковый помощник не помешал бы при налете на Одесс. Но, кому-то нужно было отвлекать внимание местных греков на себя, и лучшей кандидатуры он сейчас не видел.
– Ты тут повоюй без меня, – сказал он на прощанье, – а я там с одним делом разберусь и назад. Долго не задержусь.
Закончив свою быструю инспекцию, Ларин вновь вскочил на коня и на глазах у озадаченного Токсара покинул лагерь. По дороге к Истру ему все время попадались разъезды скифов, которые меньше чем по пятьдесят человек не перемещались, и дважды он разминулся с пехотными отрядами, шедшими на помощь к Токсару.
«Нормально, – успокаивал сам себя адмирал, въезжая в город ближе к вечеру, когда солнце уже опускалось, – сил ему должно хватить».
Не теряя времени, он проследовал на «Узунлар», новехонькую квинкерему, которую недавно присмотрел себе среди прибывшего из Тиры флота. Корабль был новый, но капитан достаточно опытный, успевший повоевать на Истре еще в пошлую кампанию. Его корабль был сожжен в одном из боев греками и Темир, так звали капитана, был отправлен в Тиру с приказом получить другой.
– Как продвигаются сборы? – деловито осведомился Ларин у капитана, минуя охрану из морпехов и взлетая по сходням на борт корабля.
Темир встречал его у борта.
– Все готово к отплытию, – поклонился рослый скиф, чьи волосы выбивались из под шлема, блестевшего в лучах неяркого солнца, а борода укрывала едва ли не все лицо, ниспадая на чешуйчатый панцирь, – шесть квинкерем и восемь триер полностью заняты пехотинцами. Прикажете выступать?
– Нет, – с сожалением ответил адмирал, скользнув взглядом по палубе, где копошились матросы, натягивая какой-то канат, – будем ждать ночи.
– Я понял, – поклонился Темир, явно одобряя действия командира, – будем выступать по темноте.
– Неплохо бы, – пробормотал Ларин себе под нос, уже направляясь в сторону кормы, – только придется подождать, пока вернется этот чертов алхимик с новостями. Тогда и отплывем.
Достигнув кормы «Узунлара», Леха остановился, желая рассмотреть акваторию и корабли по которым, надо сказать, соскучился. Его душа по приказу Иллура все время разрывалась между морем и сушей. Но тут было ничего не поделать. Царь есть царь. Кем скажет, тем и будешь.
Корабли стояли на рейде Истра, доставшегося скифам после недавнего штурма почти без
