флот не тянул. Да и на флот тоже, так, эскадра. Скорее всего, торговцы. Если нет врагов в море, нам только проще. Я и не рассчитывал без стычек добраться до места. А вон оно как выходит. Быстрее на месте будем.
Замечание Темира насчет Боспорского царства заставило Леху вспомнить о давно забытых делах. О Крыме, о своей наложнице Заране и о том, что у него в той дали подрастал сын. «Интересно, на кого он больше похож сейчас, на меня или на Зарану? – озадачился адмирал, которому вдруг захотелось развернуть корабли и поплыть вдогон за тем торговым караваном, чтобы прибыть в Крым вместо Одесса, и оказаться в собственной юрте, – странное дело, ведь давно там не был, а как тянет. Словно на родину. Но, нельзя. Надо сначала в этих краях повывести всю греческую нечисть, а потом и домой заглянем. Посидим с Иллуром, попируем у костра как встарь».
Леха так размечтался, что совершенно ушел в свои мысли и вынырнул из них лишь после того, как Темир взмахнул рукой, указывая на что-то прямо по курсу.
– Что ты говоришь? – сделал вид адмирал, что переспрашивает, хотя не слышал ничего из сказанного Темиром.
– Там какой-то город у подножия холма, – повторил капитан, – это, случайно, не Одесс? Я не бывал в этих краях.
Ларин проследил за жестом капитана и тоже разглядел город, который высвечивало пробивавшееся прямо над ним из облаков солнце. Третий день плавания выдался пасмурным, хотя без дождей. Словно небесный прожектор осветили лучи солнца неизвестный город у холма. Этот город стоял на плоском каменистом мысу, до которого предстояло плыть еще не меньше чем полдня, если напрямик, поскольку здесь побережье резко забирало в сторону, образуя протяженный залив.
– Эй, Каранадис! – подозвал Леха к себе оружейника, что пробирался вдоль соседнего борта, – это не твой Одесс?
Грек с неохотой оторвался от ограждения, на котором были закреплены щиты морпехов, и приблизился к адмиралу.
– Он, – подтвердил Каранадис, бросив пристальный взгляд на освещенный лучами солнца город, – он самый.
– Значит, мы почти на месте. Какая мирная картина, – с удовлетворением заметил адмирал, охватив быстрым взглядом уютные берега залива, одинокий солнечный луч и далекий город. А затем добавил, обернувшись к Темиру, – приготовится к бою.
Весь флот по приказу адмирала приблизился к берегу и стал пробираться вдоль него так, чтобы не быть замеченным раньше времени из города, благо извилин и бухт здесь хватало. На кораблях его ударного флота засвистели дудки, появилась суета, везде усилено готовились к предстоящей битве. Флот скифов быстро приближался к обреченному городу, чтобы нанести мгновенный и смертельный удар. Леха глядя на все это и посматривая с опаской на близкий уже берег, где то и дело попадались деревни, пробормотал себе под нос:
– Просто Перл-Харбор какой-то.
Его немного беспокоил тот факт, что с берега его могут заметить рыбаки или какой-нибудь разъезд всадников из армии Одесса, а потом донести в город, но интуиция заставляла его рисковать. В открытом море флот был еще лучше различим, а так оставалась надежда вынырнуть из-за последнего изгиба скал и успеть достичь бухты, пока греки соображают, чей это флот решил посетить их уютную гавань.
Они плыли еще часа три, повстречав на своем пути лишь деревни, где крестьяне занимались своим повседневным трудом, да рыбацкие лодки на воде. И лишь у самого города, когда вышли на «оперативный простор», скифы увидели две триеры, шедшие встречным курсом. Греческие моряки оказались наблюдательнее рыбаков. Едва распознав силуэты квинкерем, и разглядев скифские панцири на борту, они резко развернулись, попытавшись скрыться в бухте. На Леха не дал им такой возможности.
– Атаковать! – приказал адмирал Темиру, – хватит прятаться. Настало время расплаты. Вот они мы.
Темир словно только этого и ждал. Он дал отмашку артиллеристам и с борта «Узунлара» вдогон триерам полетели каменные ядра. Корабли греков находились уже в зоне досягаемости, подтверждение чего Леха тотчас получил. Несколько ядер угодили в корму ближнего корабля, раздробив его рулевое весло и пробив кормовые ограждения. С десяток греческих моряков уже мертвыми оказались в воде. И среди них был капитан корабля. Ларин сам видел, как того вышибло с палубы ядром, словно кеглю в боулинге.
– Молодец, Темир! – похвалил адмирал, глядя, как разогнавшаяся триера, потеряв управление, забирает влево, – хороших стрелков выучил. Теперь осталось только пустить ее на дно.
А когда капитан уже дернулся, чтобы отдать приказ идти на таран, Леха остановил его.
– Но, это сделаем не мы. Оставь его на растерзание другим. Наша цель, – бухта.
И, сказав это, невольно смерил взглядом Каранадиса, который прятался за их спинами, с опаской поглядывая на берег. Новой установки он построить не успел, так что делать ему было особенно нечего. Но Ларин был уверен, что этот хлипкий грек еще пригодиться при осаде. А пока приказал вести «Узунлар» прямиком в бухту, куда стремились сейчас со всей округи рыбацкие лодки, заметившие опасность, и последняя триера греков, что пыталась уйти от преследования. Проследив за ней, Ларин заметил две невысокие башенки у входа в округлую бухту Одесса, откуда явно управлялась цепь, готовая вот-вот запереть вход в акваторию.
– Ускорить ход! – прорычал Леха, – мы должны ворваться в бухту вместе с этой триерой! Это наш единственный шанс.
Темир транслировал его приказ командиру гребцов, и едва он умолк, как Ларин услышал позади грохот удара. Этот звук ему был хорошо знаком. Квинкерема, что шла за ним следом, протаранила греческую триеру, опрокинув ее на бок и почти подмяв под себя. Гоплиты и моряки с поверженного корабля посыпались в воду.
– Отлично, – похвалил адмирал сам себя, – один готов. Теперь бухта.
Он не видел, но чувствовал панику, охватившую охранников башен. Они тоже понимали, что квинкерема скифов может ворваться в город, но не могли бросить своих моряков и ждали до последнего, надеясь поднять цепь сразу после того, как корма триеры проскочит невидимую линию между башен.
– Быстрее! – орал Леха, – мы должны слиться с ними!
Гребцы старались изо всех сил и «Узунлар» летел как на подводных крыльях. Его хищный массивный нос уже почти касался кормы греческого судна, которое отделяло от него не больше пятнадцати метров. Над палубой квинкеремы засвистели стрелы и Ларин, увидел, как упало несколько его морпехов. Греки стали пускать стрелы почти в упор, увидев врага рядом. Но и скифы ответили им тем же, окатив палубу триеры волной стрел. Разогнавшись, оба корабля проскочили «морские ворота», но Ларин осознал это лишь услышав грохот поднимаемой цепи, что проскрежетала по корме его корабля и увидел разъяренные лица греческих охранников почти на одном уровне со своим.
Лучники-скифы выпустили по башням десяток стрел и сразили всех, кто там находился. Цепь так и осталась под водой. Они миновали башни, не дав ее поднять. И Ларин, стоявший на корме, с удовольствием заметил, как в гавань вошел еще один его корабль. А за ним спешил третий. Баллисты обоих кораблей прицельно били по башням, основательно обработав их верхнюю часть. Леха увидел, как последний корабль сбросил ход, высадив десант на стену. Морпехи с обезьяньей ловкостью взобрались на нее и захватили полуразрушенные башни, с которых можно было контролировать прилегавшую стену не слишком большой высоты.
– Отлично, ворота наши, – кивнул Ларин, и обернувшись к Темиру, добавил, вновь смерив взглядом Каранадиса, – оставь в покое эту триеру, хватит с нее повреждений от наших баллист. А теперь поворачивай вон туда, нам нужна торговая гавань.
Глава седьмая
«Берег Африки»
Море встретило их благосклонно. Легкий шторм, разыгравшийся утром в проливе, не помешал всем
