– С чего вы взяли? – Он продолжал стоять, а я сидеть. – Я никого и ничего не видел!
– На прошлой неделе вы кричали, что видели убийцу Софронова, даже пистолет в его руке. Вы были сильно пьяны.
– Какое вам дело! Кто вам это сказал? – Киселев совершенно не умел играть.
– Нет, не Алла мне сказала. Она молчала как рыбка, как партизан. Но вы так орали той ночью в открытую дверь, что вас могли слушать с большим интересом не только соседи, но и охранники за сотню метров. И, возможно, слышали. Вы этого не боитесь?
– Кого?
– Вы – свидетель. А ведь это остросюжетная роль: видели, как поступают со свидетелями в кино?
– Слушайте, мне надо идти. Кончайте эту... – он подыскивал слово, и я ему помог:
– Трагедию?
Он посмотрел на меня по-другому, даже с интересом. Зачем ему это было надо? Прикрыть кого-то? Или срубить шантажом деньгу? На любовь с Аллой деньги, конечно, очень нужны. Я тоже встал:
– Я сам ищу убийцу. Потому что работал на Софронова, потому что убийца подставил меня перед следствием, и потому, что я пообещал его внучке. Пожалуйста, скажите мне, кого вы видели в кабинете Софронова. Скажите только мне, дальше это не пойдет, обещаю.
– Никого я не видел! Отстаньте от меня!
Дверь в кабинет без стука распахнулась, в проеме появилась секретарша Галя. Все выглядело точь- в-точь как неделю назад, когда она застала меня над телом окровавленного директора, теперь она тоже прижимала ладошку к лицу.
– Директор вас ищет! Полиция в проходной, судебные приставы!
– Началось! – Я машинально сунул руку в карман куртки и вынул свой потрепанный блокнот. В его заднюю крышку я сам когда-то вмонтировал цифровой диктофончик-плеер, толщиной в картонку. Но сейчас мне были нужны только номера телефонов. Я негромко и спокойно попросил: – Господин Киселев, прошу вас на передовую! И, главное, спокойнее, спокойнее, вчитывайтесь, тяните как можно дольше время. А мне нужен городской телефон, и я задержусь в вашем кабинете. Можно?
Он не сразу ответил:
– Только потом заприте. Ключ на столе. И отдайте лично мне. – И добавил, уже стоя в дверях: – Вы, пожалуйста, скорее, без вас мне трудно.
Первым я набрал номер самой скандальной городской газетки. Но еще было рано. После гудка я начал громко вещать, рассчитывая на запись автоответчика:
– Я говорю из дирекции завода железобетонных изделий. Только что начался рейдерский захват этого предприятия. После продолжавшихся полгода угроз, похищения человека и убийства директора сегодня предпринята попытка физического захвата завода. Рейдер – фирма «МегаФинанс», директор Портной, но он только оператор, деньги и интерес – известного всем денежного мешка, олигарха и депутата гордумы. Покопайте это хорошенько, и все узнаете. Торопитесь, у нас уже ломают турникет в проходной. Адрес завода...
Звонки в телестудии и в несколько других газет оказались успешнее. Там слушали или, во всяком случае, молчали в телефон живые люди. Но времени на беседы и объяснения не было. Я только, как автомат, вещал один и тот же текст, надеясь, что диктофоны были и у них и все это записывается.
28. Приставы
Турникет в проходной никто еще не сломал, это я преувеличил. С заводской стороны турникета стояла плотная стена широких спин в серо-белых камуфляжах. С другой стороны – пестрая толпа, в которой бросались в глаза фуражки нескольких полицейских. Перед турникетом, как баррикада, путь на завод преграждал канцелярский стол. С одной стороны от него стояли полицейские и судебные приставы в форме, там же маячила крупная фигура Стукалова. Позади них переминались без дела трое понятых. С заводской стороны стола горбились над ворохом бумаг Софронов и юрист Киселев. Глотова не было. Я протиснулся к столу и начал говорить, обращаясь к Киселеву:
– Надеюсь, они знают свои права и обязанности. Сейчас мы будем делать выписки, копии, заявлять ходатайства, письменные объяснения, возражать против доводов, какие там у них имеются, а если они вдруг будут против, сразу заявим им отвод и обжалуем действия этих уважаемых судебных приставов- исполнителей. Могут возникнуть и иные основания сомневаться в беспристрастности этих представителей закона, так что это занятие растянется на весь оставшийся день, и поэтому вы зря о стульчиках для них не позаботились. Теперь почитаем их бумаги...
Я читал исполнительный лист и поражался способностям Портного. Состряпать и провернуть в суде за несколько дней такое дело, он – гений! Я пробегал глазами знакомые обороты суконно-судебного языка и вникал только в суть:
«...Восстановить на работе незаконно уволенного Сергея Ивановича... Предъявить истцу, как законному акционеру предприятия, копии протоколов, решения и прочие документы общего собрания акционеров...
...Неукоснительное исполнение всех решений последнего по дате общего собрания акционеров... и нечинение препятствий законному новоизбранному руководителю предприятия... В порядке обеспечительной меры по выполнению вышеуказанного, предусмотреть удаление с территории предприятия всех лиц, чинящих препятствия исполнению настоящего судебного акта...
...Настоящее судебное определение подлежит к немедленному исполнению...»
Внизу стояли подписи судьи и секретаря суда.
Когда я дочитал до конца, этот момент отследил старший, судя по нашивкам, судебный пристав:
– Вы удовлетворены? Вы как будто лучше разбираетесь.
– Мне эта бумажка нравится. Не знаю, как другие, а эта хорошо составлена. Сейчас мы ее, а заодно и все остальные, скопируем, а вы пока устраивайтесь удобнее.
На самом деле, эта бумажка была убийственной: «удаление с территории чинящих препятствия» означало разрешение судом штурма с применением, при необходимости, физической силы. Странно только, почему в проходной еще не было бойцов в синей форме.
Послали гонцов за электриком, за копиром и бумагой, возникла легкая суета. Приставы переминались с ноги на ногу, понимая – деться теперь им некуда, все правила, если их тут знают, придется соблюдать до конца. Но полицейский лейтенант, самый старший здесь, вдруг не вытерпел начинающейся тягомотины и протолкнулся к нашему столу. Ему было не до наших правил.
– Вы почему не подчиняетесь решению суда! Очистить помещение! Убрать свою охрану! Кто старший?
– Я старший! – что было мочи гаркнул я ему в ухо. – Я!
За долгое время контактов с разными чиновниками, и честными, и продажными, вытягивающими взятки, я усвоил привычку или даже прием: не переходя границ приличий, кричать на них в подобных ситуациях. Буквально – кричать, и очень громко. Это вполне законно, внушительно и действует мгновенно.
– Вы тут только для охраны общественного порядка! А вы вздумали лезть в спор хозяйствующих субъектов? Завтра же будете объясняться с прокурором! Вы поняли меня? Завтра! Обещаю вам!
– Кто это? – ткнув в мою сторону пальцем, спросил лейтенант у Киселева.
– Гражданин! – снова гаркнул я. – Этого недостаточно? Завтра же, прокурору, за превышение полномочий, только попробуйте тут покомандовать!
Тот не ответил, но я мог записать на свой счет еще одного врага в полицейских погонах.
Теперь меня интересовало, что происходило на улице. Я протиснулся к выходу и толкнул дверь наружу. В глазах зарябило от химической зелени по всей улице. Это были бойцы чужого ЧОПа. Поверх формы на них сегодня были надеты яркие, неонового зеленого цвета, жилеты, какие надевает в темное время суток дорожная полиция. Их тут было не меньше сотни, они только что вышли из автобусов и
